Андрей Серба - Мечом раздвину рубежи

Вначале, жадно утоляя разыгравшийся после вина аппетит, Микула слушал разговор вполуха, но вдруг ему в голову пришла неожиданная мысль. А что, если кто-то из находящихся на Зеленом острове разбойников участвовал в нападениях не только на речные купеческие караваны, но и на морские? В том числе и на те, что совершали плавания по Хва-лынскому морю? А ведь он, Микула, имеет задание великого князя узнать как можно больше о становищах морских разбойников и местах, где они могут прятать свою добычу. Кто знает, возможно, сейчас удача сама идет ему в руки и его встреча с заточенным в сундуке разбойничьим атаманом была действительно не случайной, а уготованной Небом?

Всецело захваченный этой мыслью, Микула с нетерпением стал ждать окончания разговора атамана с новым гостем. Вот они замолчали, выпили еще по кубку вина, на прощанье обнялись. Атаман проводил рыжебородого к выходу и возвратился на прежнее место за столиком. Беря инициативу в собственные руки, Микула сам налил вина в кубки, поднял свой:

– За твои удачи, Казак! И не только на суше, но и на воде!

Теперь Микула не смаковал вино, а выпил его залпом, словно воду, и, дождавшись, когда опустеет кубок атамана, спросил:

– Казак, как вижу, твои люди промышляют в степи и на Итиль-реке. Не приходилось ли им бывать и на Хвалынском море?

Рука атамана, принявшегося вновь наполнять кубки, застыла в воздухе, а сам он пытливо взглянул на Микулу.

– Как знать, сотник, может, и приходилось. Прежде чем судьба свела их со мной, им всем довелось многое пережить и повидать. Возможно, чьи-то пути-дорожки на Зеленый остров пролегли и через Хвалынское море.

Микула засмеялся, шутливо погрозил атаману пальцем:

– Ой, хитришь, Казак! Небось, прежде чем принять нового человека в свою ватагу, стремишься узнать о нем все. Иль приближаешь к себе и даешь приют на Зеленом острове кому попало?

Атаман тоже рассмеялся, однако прежнее беспечное выражение с его лица будто сняло рукой.

– Нет, сотник, случайных людей у меня нет, и прежнюю жизнь каждого я знаю, как свою. Да, среди них есть те, кто бывал раньше на Хвалынском море, но об этом они не будут говорить с первым встречным. Понимаешь меня?

– Вполне. Ты прав, я не тот, с кем они будут откровенны. Но ведь ты доверяешь мне, не так ли? Так почему я не могу знать о ком-то из твоих людей частицу того, что знаешь ты? Ведь я не прошу ни показать мне этого человека, ни рассказать историю его жизни полностью, мне интересно лишь то, почему и когда он был на Хвалынском море, что там делал и видел.

– Почему и когда, что делал и видел,– медленно повторил атаман и, запрокинув голову, оглушительно расхохотался. Уняв смех, наклонился к Микуле, доверительно сказал: – Сотник, ответы на подобные вопросы часто хочу услышать и я. Знаешь, когда? Когда собираюсь на кого-то напасть и, не желая попасть впросак, хочу знать все о недруге и о том месте, где мне предстоит сойтись с ним в бою. Как мне сдается, люди, побывавшие на Хвалынском море, нужны тебе по той же причине?

Микула не стал играть в прятки: прояви в важном для себя разговоре неискренность или начни лицемерить – получишь в ответ то же самое.

– По той, Казак,– ответил он, глядя прямо в глаза собеседника.– И ты, желавший, чтобы я называл тебя русским братом, не можешь отказать мне… коли действительно причисляешь себя к русичам и не желаешь напрасного пролития их крови.

Промолчав, атаман взял в руки свой кубок и, впервые не предложив Микуле выпить вместе, начал неторопливо цедить вино сквозь зубы. Его глаза были полузакрыты, взгляд направлен перед собой. Когда вино было выпито, он протянул Микуле его кубок.

– Пей и слушай, что я буду говорить. Коли речь покажется длинной, наливай и пей вино сам.– Атаман плеснул немного вина и себе, выпил одним большим глотком и быстро, видимо предварительно все обдумав, заговорил: – Сотник, я дважды задавал себе вопрос, кто ты таков на самом деле, но ни разу не обратился с ним к тебе. Первый раз это случилось, когда ты, вопреки предостережению старого иудея, спас меня. Обычный охранник каравана, пусть даже бывший сотник, а ныне начальник десятка воинов, всецело подвластен воле хозяина каравана и никогда не осмелится его ослушаться. Ты же сделал это в присутствии самого Исаака, что показало твою независимость от него… Повторно я спросил себя, кто же мой спаситель, когда ты решил отправиться со мной в долину Злых духов и Исаак не стал противиться этому. Ведь стражникам ничего не стоит узнать, кто посмел спасти приговоренного к смерти разбойничьего главаря, а поскольку ты из его каравана, он несет за тебя полную ответственность. Конечно, его старая голова никому не нужна, но ее спасение обойдется ему не в одну сотню золотых диргемов, и жертвовать ими из-за какого-то русича-охранника он не стал бы никогда. Что стоило бы ему приказать схватить тебя, дабы отдать затем стражникам, имея десять своих охранников на одного твоего воина? Однако он не сделал этого, разрешив тебе спокойно удалиться в долину Злых духов. Поскольку для иудеев деньги – самое главное в жизни, значит, любой твой поступок был столь щедро оплачен вперед, что с избытком покрывал те жалкие сотни, которые Исааку пришлось бы отдать стражникам. Мои вопросы не кажутся тебе глупыми?