Андрей Серба - Мечом раздвину рубежи

– Желаешь знать – знай, только не забудь, что от великого князя я сразу прискачу домой. Надолго ли – не ведаю, но прискачу обязательно.

– Не забуду, любый. До встречи…

Всю дорогу до великокняжеского терема мозг Микулы занимала одна мысль – зачем одновременно понадобились в Киеве он, Олег и Рогдай? Все Игоревы отроки, бывшие его любимейшими товарищами по детским играм, затем ближайшими другами-братьями в дружине, ставшие ныне из рядовых воинов его вернейшими сотниками. Случайно ли вышло, что они оказались в Киеве прежде, чем туда успели пожаловать воеводы, доставшиеся Игорю от его предшественника князя Олега? Если нет, то как это увязать с большим походом, о котором судачат уже киевские женщины? Неужто им, Микуле, Олегу и Рогдаю, в планах нового великого князя уготована роль куда большая и значимая, чем обыкновенных сотников?

Эта мысль не отпускала его и тогда, когда он предстал перед Игорем.

– Челом тебе, великий князь,– громко сказал Микула, останавливаясь на пороге гридницы и снимая с головы шлем.

Игорь, стоявший у окна спиной к двери, медленно обернулся, и взгляды их встретились. Микула поразился произошедшей за последнее время с великим князем перемене. Казалось бы, перед ним всегдашний Игорь: высокий, плечистый, пышущий здоровьем и силой, не уступавший своим Дружинникам и воеводам ни в чем ни на бранном поле, ни за пиршественным столом, ни в воинских потехах на тризне У погребального костра. И все-таки нечто изменилось в великом князе: не чувствовалось в его покатых плечах и бугристых от мышц предплечьях заключенной в них силы, ушло ощущение сжатой, словно пружина, мощи из его широкой, выпуклой груди и крепких, чуть согнутых в коленях ног, готовых в любой миг перенести хозяина в прыжке на скамью ладьи либо бросить его в седло скакуна.

Пожалуй, все заключалось в глазах Игоря: отстраненных, потухших, словно смотрящих внутрь себя и живущих своей собственной жизнью. Оттого и казалось, что в гриднице два великих князя: один прежний, знакомый, полный сил и здоровья, и другой – неведомый, чужой, нерешительный и безвольный, не имеющий ничего общего с тем отважным и решительным Игорем, каковым привык его видеть Микула. Но, возможно, это лишь игра ярких солнечных лучей, щедро льющихся на лицо великого князя сквозь окно гридницы? А может, Микула застал его в ту редкую минуту, когда великий князь становится обыкновенным мужчиной, погруженным в мысли о жене, семье, домочадцах? Разве совсем недавно сам Микула не превратился из бесстрашного сотника порубежной стражи в обычного русича-мужа и русича-отца? Так почему не может быть такого и с великим князем?

– Здрав будь, сотник,– ответил Игорь.– Как дела на по-рубежье? Мирно ли ведут себя хазары?

– Покуда мирно. Как всегда, когда чужой силы переломить не могут и страшатся ее. Но лишь почуют, что она ослабла, немедля жди беды.

– Как мыслишь, долго ли ждать беды, о коей ты пророчишь?

– Не ведаю, великий князь. Но знаю твердо, что ненадежный союз у Руси со Степью, каждый миг нужно ждать от него лиха. Разве не столь давно не пыталась Степь пощупать нашу силу? Разве не нашим дружинам пришлось преграждать путь орде в русские пределы?

– Было такое, сотник, хорошо помню это. Тогда орда откатилась от нашего порубежья, даже не приняв боя. А ведь степняков было намного больше, нежели конников воеводы Ярополка. Отчего же отказались хазары от своего замысла?

– Оттого, что прежде уже не раз испытали на себе русскую силу и не забыли, какая расплата следует за их набеги. Не число дружинников воеводы Ярополка остановило степных татей, а страх перед Русью. Но стоит этому страху исчезнуть из хазарских душ – и не станет покоя на степном порубежье.

– …Не число дружинников воеводы Ярополка остановило степных татей, а страх перед Русью,– тихо повторил Игорь слова Микулы. И было в глазах и голосе великого князя снова нечто такое, что сотнику показалось, что тот вкладывает в произнесенное свой, куда более многозначительный смысл, чем Микула.-Как мыслишь, сотник, долго ли сидеть еще в хазарских душах страху перед Русью?

– Это зависит только от тебя, великий князь. От прежних страхов исцеляет время, а чтобы появился новый, надобно не позволять хазарам забывать о нашей силе. Всяк ворог признает только ее, лишь чужая сила делает его мирным.

– …Зависит только от тебя, великий князь…-вновь повторил Микулины слова Игорь. И опять прозвучал в них какой-то неведомый сотнику глубинный смысл.