Андрей Серба - Мечом раздвину рубежи

– О светлый Дажбог, ты явился взглянуть на своих внуков,– раздался в тишине зычный голос пленника.– Прости нас, что не смогли умереть вчера с оружием в руках, однако не наша в том вина. Мы примем смерть сейчас, дозволь нам прийти в твои сады вместе с ушедшими раньше нас друга-ми-братьями. Дажбог, прими на Небо наши души, сделай их путь в вырий(Вырий – рай, небесные сады (слав. миф.).) легким и быстрым. О дарующий свет и жизнь Дажбог, прими нас…

– Прими, Дажбог,– словно эхо раздалось со всех скамей. Это было столь неожиданно, что спафарий непроизвольно сделал шаг назад, схватился за рукоять меча. Надсмотрщик наклонился к его уху.

– Солнце – главный бог русов,– зашептал он.– Они молятся ему и обещают, что сегодня умрут. Поэтому ни один из них не притронется к веслам. Мы бессильны заставить их работать, господин.

За время пребывания в неволе надсмотрщик научился неплохо понимать языки и наречия всех племен и народов, у чьих сынов ненасытная империя отняла свободу и превратила в пленников.

Однако спафарий и без слов чернокожего раба понял смысл только что случившегося. Он и сам прежде неоднократно встречался с русами, немало слышал о них от других, так что многое из жизни и обычаев могучего северного соседа было ему известно. Он знал, что у русов-воинов сдача в плен почиталась тягчайшим позором и они предпочитали в безвыходном положении лучше умереть от собственной руки, нежели попасть во власть врагов. Превыше всего ценившие свободу, русы считали унизительным и недостойным настоящего мужчины повиноваться кому-либо, кроме своих богов, князя и командиров дружины.

Из сидевших в цепях перед спафарием русов никто не сдался в плен добровольно. Одних, израненных и обессилевших, взяли в бою с оружием в руках, других, полузахлебнувшихся в воде либо потерявших сознание, вытащили из моря. Сейчас, дождавшись появления своего верховного божества и вознеся ему молитву, пленные русы решили умереть, только бы не стать рабами. Так могла ли найтись во вселенной сила, которая оказалась бы могущественнее их воли? Нет!

Спафарий ощутил, как в душу вползает липкий, холодный страх перед непонятным ему мужеством и презрением к смерти. Ему захотелось очутиться как можно дальше от гордых даже сейчас, с цепями на ногах и руках, неподвластных чужой воле людей. Выхватив из рук надсмотрщика свой плащ, Василий сунул ему дымившуюся от свежей крови плеть.

– Бей! – крикнул он, указывая на пожилого руса.– Они хотят умереть? Пусть этот подохнет первым!

С шумом набрав в легкие воздуха, надсмотрщик высоко занес над головой плеть, со свистом опустил ее на спину пленника. Сила его ударов была такова, что под ними не устоял бы и вол, и после нескольких взмахов плети рус рухнул. Преодолевая брезгливость, спафарий наклонился над куском кровоточившего мяса, которое недавно было спиной пленника, поднял за волосы его голову. Рус не дышал, умерев еще до того, как упал. Он принял смерть стоя, как и подобает настоящему воину.

Спафарий выпрямился, взглянул на почтительно замершего подле него надсмотрщика.

– Этот был первым, а последним будет тот,– указал Василий на первого попавшегося ему на глаза пленника.– Тела их потом вышвырнешь на корм рыбам. Все понял, раб?

– Да, господин,– низко склонил голову надсмотрщик. Василий уже собирался уйти, но тут с соседней скамьи в его сторону с криком метнулась фигура:

– Ромей, постой! Выслушай меня!

Спафарий остановился, с любопытством посмотрел на кричавшего. Высокий рост, широкие плечи, всклокоченные волосы, растрепанная русая борода. Белесые от страха глаза, с мольбой протянутые к нему руки.

– Кто ты, раб? – с презрением спросил Василий.

– Варяг… Не рус, а викинг…– быстро, словно боясь, что ему не позволят договорить, забормотал человек.– Вчера я сам бросил меч, не принеся зла ни одному ромею.

Действительно, в отличие от израненных и окровавленных русов, на пленном викинге не виднелось ни единой царапины, его одежда была цела и опрятна.

– Ну и что? – пожал плечами спафарий.– Ты находился вместе с русами и, значит, враг империи. Такой же, как они.

– Нет, ромей, у варягов нет врагов. Их враг тот, кто враг их хозяина. А хозяином викинга может стать каждый, кто ему хорошо заплатит. Но тебе, ромей, я готов служить даже не за деньги.

Спафарий рассмеялся:

– Жалкий червь, какой мне от тебя прок? Чем ты можешь быть полезен?

– Не торопись, ромей, выслушай меня до конца. Вчера вы лишь разбили русов, но вовсе не уничтожили. Вы разожгли в их душах злобу и жажду мести, и русы постараются как можно быстрее сполна расквитаться с вами. Вместе со славянами вышли в море тридцать сотен викингов, которые вчера сражались с вами за имперское золото, а теперь станут мстить за мертвых соплеменников. Я знаю многих русов и варягов, почти всех русских воевод и ярла Эрика. Ромей, если твой император и ты пообещаете мне свободу, я помогу империи уничтожить сотни и сотни оставшихся в живых ее злейших врагов. Взамен одной собственной жизни я обещаю отдать вам жизни многих тысяч русов и викингов. Подумай над этим хорошенько.