Андрей Серба - Мечом раздвину рубежи

– Ромеев столько, что нам не одолеть их. Так пусть сполна заплатят за нашу смерть,– со злостью проговорил Игорь, хватаясь за меч.

– Умереть легче всего, княже,– невозмутимо сказал Ратибор, не отрывая взгляда от приближавшихся византийских кораблей.– Пусть боги не дарят нам победу сегодня, мы одержим верх завтра. А для этого надобно жить…– Он повернулся к Игорю, в упор посмотрел ему в лицо.– Следует прорываться, княже. Как можно скорее и обязательно в разные стороны.

– Согласен, главный воевода,– не раздумывая, ответил Игорь.– Спасибо за твои слова,– дрогнувшим голосом добавил он.– Ты прав: коли боги отвернулись от нас сейчас, мы заслужим у них право на победу в следующий раз…

Ключ(Ключ – подразделение древнерусского флота.), в котором плыла ладья Микулы, по команде вое-воды Асмуса резко повернул вправо и, сбавляя скорость, на-чал принимать боевой порядок. Византийские корабли были уже рядом, всего в нескольких стрелищах от русичей. Ближе всех к ладье Микулы находился дромон с высокими, ярко раскрашенными бортами, вдоль которых часто блестели кас– ки и копья легионеров. Несколько маневренных быстроход-ных памфил вырвались было перед ним, но, увидев устре-мившийся на них плотный строй русских ладей, тотчас по-спешно отпрянули назад, под защиту бортов дромона. Три следовавших за ним тяжелых, неповоротливых грузовых кум-вирий почти вплотную приткнулись к его корме. Под дружными, сильными ударами гребцов борт враже– ского корабля приближался с каждой секундой, угрожающе вырастал в размерах. Ладья Микулы вырвалась из общего строя ключа на несколько корпусов вперед, за ней смело шли на сближение с неприятелем остальные русские корабли: (стремительные ладьи и более внушительные, с нашивными бортами насады. И вот дромон всего в полете стрелы от ладьи тысяцкого.

Микула поднялся со скамьи, плотнее надвинул на лоб шлем. Поправил бармицу, снял с борта висевший на нем свой щит, рванул из ножен меч.

– К бою, други! – далеко над морем разнесся его голос.– Смерть ромеям!

– Смерть! – оглушающе раздалось вокруг.

На скамьях вдоль бортов судна осталось всего несколько самых опытных и сильных гребцов, которые должны были не позволить ладье столкнуться с дромоном, заняв, однако, удобное для абордажа положение. Остальные дружинники проверяли оружие, натягивали на луках тетивы, поудобнее пристраивали на бедрах колчаны со стрелами. Один из воинов, пристроившийся до этого на дне ладьи на коленях, выпрямился, открывая взорам большую жаровню с ярко тлеющими угольями. С разных сторон десятки рук протянули к ней стрелы с привязанными к древкам пучками просмоленной пакли.

Микула оглянулся. Две ладьи, догнав его суденышко, плыли рядом, следом за ними широким полукругом надвигались на дромон другие ладьи и насады их ключа. Пора! Микула резко опустил меч, и десятки горящих стрел метнулись к византийскому кораблю, впиваясь в деревянные борта, застревая в такелаже, влетая внутрь его чрева через отверстия для весел. Еще взмах меча – и новая стая горящих стрел обрушилась на неприятельское судно.

Ладья тысяцкого почти вплотную приблизилась к дромону. Гребцы сумели быстро и умело развернуть ее вдоль чужого борта, и врагов теперь разделяла лишь узкая полоска воды. Дружинники откладывали в сторону ненужные луки, обнажали мечи, выстраивались у ближайшего к дромону борта ладьи. Несколько воинов, прикрытых сверху щитами товарищей, лихорадочно готовили к броску на византийский корабль длинные лестницы с острыми крючьями на концах. Две другие вырвавшиеся вперед русские ладьи плыли чуть в стороне от суденышка Микулы, готовясь идти на абордаж дро-мона с кормы.

На палубе византийского корабля раздалась громкая, властная команда, и через его борта полыхнуло пламя. Длинные, ярко-красные, с дымными хвостами струи огня протянулись к русским ладьям, следовавшим сбоку Микулы, уткнулись в них. И вместо красавиц-ладей с десятками готовых к бою воинов на волнах выросли большие чадные костры, все еще продолжавшие по инерции свой бег к корме дромона. Леденящий душу, полный ужаса и боли крик пронесся над гигантскими кострами, из бушевавшего огня метнулись в море три-четыре объятые пламенем человеческие фигуры. А над бортом дромона снова взлетело пламя, и еще несколько языков огня, словно живые, потянулись к другим русским суденышкам.

«Греческий огонь»! Микула и раньше много слышал об этой таинственной горючей смеси, которую метали византийцы во врагов на суше и на море, заживо испепеляя их. В зависимости от обстоятельств ромеи швыряли в неприятеля глиняные сосуды, которые при ударе о твердый предмет разбивались и разбрызгивали во все стороны самовозгоравшийся на воздухе горючий состав, либо выплескивали огненные струи через специально изготовленные метательные трубы-сифоны. Секрет огня был известен только византийцам, и сколько побед они выиграли лишь благодаря его применению! Если им сейчас не помешать, ромеи уничтожат все живое и неживое, что находится в окруженном их флотом пространстве.