Андрей Серба - Мечом раздвину рубежи

После принесения даров богам воды великокняжеская ладья и драккар Эрика поплыли к месту, где надлежало проводить в последний путь умерших за минувшие сутки раненых и больных. Четыре ладьи и три драккара, которым была уготована участь стать плавучими погребальными кострами, стояли цепочкой на якорях, а в тесном строю, касаясь друг друга боками, качались на волнах ладьи и драккары с живыми товарищами, которые отдавали мертвым последний воинский долг. Прощание с уходившими на Небо было обычным. Когда жрец и дротт закончили обращение-просьбу к Перуну и Тору принять к себе души завершивших свой земной путь воинов, вдоль ладей и драккаров с мертвыми заскользил по воде челнок, и стоявший в нем с обнаженным мечом главный воевода Асмус обрезал канаты, удерживавшие суденышки на якорях. Влекомые течением, они поплыли мимо строя ладей и драккаров, и в них оттуда полетели горящие факелы, в борта впились стрелы с огненными хвостами. Когда суденышки минули строй прощавшихся с ними русичей и викингов и оказались на речном просторе, они представляли собой огромные костры. С непокрытыми головами, храня молчание, дружинники стоя провожали их глазами до тех пор, покуда семь ярких пятен не исчезли за далеким речным изгибом…

Уже к утру начал стихать ветер, а к полудню волны исчезли, река успокоилась, сквозь низкие тучи пробилось солнце. Боги воды простили Игорю его забывчивость, приняли дары русичей и теперь не будут на стороне их врагов! Этим вечером русичи и викинги отправили вниз по течению еще восемь ладей и драккаров. А следующими вместе с десятком горящих суденышек поплыли четыре сотни дружинников, полностью погруженных в воду. Они держались за толстые канаты, прикрепленные к днищам ладей и драккаров, которые влекли их по воде.

Командовавший этим отрядом сотник Микула лично отбирал каждого воина, в мельчайших деталях обсудил с ними все возможные положения, в которых они могли оказаться в реке и при встрече с противником на берегу. Хотя протянутые с обеих сторон вдоль днища суденышек канаты были крепки и надежны, а дружинники приучены долго пребывать в холодной воде и плавать в кольчугах почти так же, как и без них, Микула велел им густо смазать тело медвежьим жиром, а кольчуги, шлем, оружие и верхнюю одежду сложить в кожаный мешок и привязать себе на грудь. Жир предохранял тело от холода, а от тяжелого мешка в случае непредвиденной случайности либо опасности можно было избавиться с помощью прикрепленного к ноге засапожного ножа. Поэтому за плывших с ним дружинников Микула не волновался, а вот державшаяся рядом с ним за канат Роксана вызывала у него беспокойство, поскольку впервые принимала участие в подобного рода подводном путешествии.

Однако все обошлось благополучно. Предназначенные для плавучих кострищ ладьи и драккары были предусмотрительно наполнены на два-три локтя водой, поэтому бушевавшее вверху пламя не причинило вреда ни дружинникам, ни находившимся на поверхности концам их дыхательных трубок. Тихая погода, установившаяся после принятия даров богами воды, также способствовала спокойному плаванию. Правда, врагом была яркая луна, но ширина Итиль-реки позволяла не опасаться, что торчавшую на ширину ладони тонкую камышинку будет заметно с берега.

Дружинники плыли всю ночь. Около полуночи надводная часть суденышек догорела полностью, и Микула смог время от времени осторожно приподнимать над водой голову. Когда небо на востоке стало светлеть, дружинники расстались с дыхательными трубками и показались из воды. Держась одной рукой за канаты, а второй гребя, как веслом, они стали постепенно подгонять днища суденышек к нужному им берегу. У густых зарослей кустарника, подступившего к самой реке и даже опустившего в нее нижние ветви, останки ладьи, с которыми плыл Микула, резко вильнули в сторону суши и врезались в кустарник. В десятке шагов от них в ветви воткнулся нос плывшего рядом полусгоревшего драккара, остальные бывшие суда-кострища медленно продолжили путь вдоль самого берега.

Вокруг стояла тишина, не было слышно ни топота копыт, ни лошадиного храпа либо ржанья, ни человеческих голосов – ничего, что говорило бы о близком присутствии вражеского дозора. Может, заросли кустарника настолько обширны, что, объезжая их, дозорные далеко приняли в сторону и появятся уже там, где к берегу должны пристать останки других суденышек? В таком случае боя не миновать, и находившимся с Микулой дружинникам надлежало поскорее очутиться на суше и, будучи позади места возможной схватки, отрезать врагам путь к отступлению, чтобы ни один из них не мог спастись и сообщить своим военачальникам об отряде Микулы. По грудь в воде, прокладывая мечами дорогу сквозь нависшие над рекой ветви, дружинники Микулы направились вдоль берега вслед за уплывшими дальше останками суденышек. Там, где заросли кустарника заканчивались, на речном песке виднелись остовы сразу двух ладей, недалеко от них чернело днище драккара. Людей возле них заметно не было – видно, все они успели схорониться в начинавшемся у песчаной отмели лесу. Микула подозвал к себе десятского Всеслава.