Андрей Серба - Мечом раздвину рубежи

– Наш час наступил,– подал голос стоявший рядом воевода Бразд.– Покуда валит всяческая судовая мелюзга и лодки, надобно запереть в проливе оставшиеся корабли.

– Подавай сигнал.

Из– за спины Бразда взмыли в небо две стрелы с дымными хвостами, и обе линии русских ладей, набирая скорость, поплыли на сближение с ширванцами. «Девятнадцать боевых кораблей и не меньше трех сотен мелких суденышек,-прикинул Игорь оказавшиеся вне проливчика силы неприятеля.– Немало, но сильно растянуты в длину и больно разношерстны, чтобы ими можно было успешно командовать».

По мере приближения к ширванцам ладьи все теснее смыкались влево, их состоявший прежде из двух линий строй стал рассыпаться на пятерки. Когда расстояние между противниками сократилось наполовину, оказалось, что все ладьи сосредоточились лишь против половины ширванского флота – той, что располагалась слева от проливчика. Две пятерки ладей устремились на корабль со знаменем, но тот в сопровождении двух кораблей тут же отплыл назад к проливчику, а наперерез ладьям поспешили два корабля в окружении доброго десятка суденышек с ополченцами. Было ясно, что Дивдад собирался руководить завязывавшимся сражением, но никак не принимать в нем личное участие. Кстати, именно так был намерен поступить и Игорь, следовавший с прикрытием из четырех ладей позади своих атакующих пятерок.

Ширванские корабли, очутившиеся в неатакованной части боевого строя, стали разворачиваться к месту вот-вот готового начаться боя. Расположившиеся позади и между ними мелкие суденышки были вынуждены уступать им дорогу, внося сумятицу в свои порядки и мешая друг другу. Чтобы не столкнуться со снующей вокруг плавающей мелюзгой и не потопить ее, боевые корабли постоянно меняли курс, лавируя в сплошной каше из всевозможных лодок, купеческих судов, грузовых баркасов, не имея возможности использовать на полную мощь свои весла и паруса.

А сражение уже началось. Первыми сошлись в бою устремившиеся на корабль со знаменем две пятерки русских ладей и вышедшая им навстречу пара кораблей с прикрытием из мелких суденышек. На каждый из этих кораблей одна за другой помчались по три ладьи, остальные попарно прикрывали их сзади. Вот головная ладья одной из троек поравнялась с ближайшим к ней кораблем, резко вильнула от него в сторону, сильно ударила бортом плывшую рядом с кораблем большую лодку. Часть находившихся в ней людей от удара повалилась на дно лодки, остальные, бросив оружие и хватаясь руками за борта и скамьи, устояли на ногах. Над ударившим лодку бортом ладьи выросли несколько дружинников с самострелами, спустили тетивы, и ни одна стрела не пролетела мимо своей цели. А ладья уже подплывала к корме крупного купеческого судна, к борту которого только что приткнулась вторая ладья атакующей тройки.

Оставшаяся, подождав обе ладьи прикрытия, уже вместе с ними продолжила путь к боевому кораблю, осыпая его на ходу стрелами и отбиваясь от наседавших со всех сторон мелких суденышек с ополченцами. Две ладьи, достигнув корабля, поплыли рядом с ним в пяти-шести локтях от его борта. Часть дружинников, отложив луки и самострелы, замерла наготове с абордажными лестницами в руках, и при очередной высокой волне, поднявшей ладью вровень с ширванским кораблем, в его борт вонзились крючья нескольких лестниц. У двух крючья тут же были обрублены, а по уцелевшим на борт густо полезли русские дружинники, прикрываемые частой стрельбой самострелыциков. Но со всей возможной быстротой стали посылать стрелы и ширванские лучники, полетели дротики и камни пращников, и русичи, потеряв двух рухнувших в море дружинников, вынуждены были очистить лестницы. Увидев начавшийся штурм корабля, мелкие суда попытались было помешать этому, предприняв собственную атаку, но когда ладья прикрытия потопила несколько самых назойливых лодок и уполовинила стрелами команды еще нескольких, ополченцы стали опять держаться от ладей на безопасном расстоянии. Тем не менее не удался и второй приступ ширванского корабля, и русичи принялись готовиться к третьему.

Поглощенные боем ладей с ширванским кораблем и его прикрытием, сражающиеся забыли о двух ладьях, атаковавших купеческое суденышко. А там схватка протекала совсем по-иному. Шесть-семь десятков ополченцев, из которых лишь половина была в защитных доспехах и хорошо вооружена, не смогли оказать сколь-нибудь серьезного сопротивления хлынувшим с двух сторон на палубу пятидесяти русским дружинникам. Борта ладей и купеческого судна были на одном уровне, поэтому часть ополченцев была легко перебита стрелами прямо у абордажных лестниц при попытке обрубить их крючья, с десяток были изрублены или подняты на копья первыми же спрыгнувшими на палубу русичами, а остальные, побросав оружие, попрыгали в воду. Дружинники не послали им вслед ни единой стрелы, а занялись более важным делом.