Андрей Серба - Мечом раздвину рубежи

– Я хочу сам говорить с богами.

– Стань рядом со священным источником, и ты узришь собственное завтра. Перун явит его тебе.

Старый волхв опустился у расщелины на колени, положил сбоку клюку, воздел к потолку руки:

– О боги, услышьте нас и ответьте! О Перун, лицезри своих внуков и явись к ним! Боги, это мы, русичи, тревожим вас и молим о милости! Боги, откройте уготованную нам судьбу, приблизьте на миг неведомое завтра, сотрите черту между настоящим и грядущим! Боги, услышьте глас своих внуков!

Голос старого волхва звучал все тише, неразборчивее и вскоре перешел в невнятный шепот. Густые клубы тумана, наплывавшего из трещины в скале, залили его ноги, дошли до пояса, плеч. Вот они скрыли волхва с головой, поднялись вровень с грудью великого князя, замершего рядом с ним, стали заволакивать с головой и его. Микула с удивлением отметил, что уже не ощущает того резкого, неприятного запаха, который поначалу преследовал его. Зато тело обволакивала необычная легкость, он был не в состоянии шевельнуть ни рукой, ни ногой. Неведомые доселе вялость и безразличие охватили его существо, Микула не ощущал даже тяжести факела, который держал над головой. Чувствовал, как постепенно освобождалась от мыслей голова, как он переставал воспринимать себя. Теперь перед глазами был лишь белый туман и ничего более. Однако разве это туман, разве Микула ничего не видит?

Нет, перед ним вовсе не туман, просто его со всех сторон объяла непроглядная ночь. Сбоку от Микулы горит костер, отвоевывая у тьмы неширокий круг освещенной ковыльной степи. И в этом кругу яростно рубятся четверо: двое против Микулы, один плечом к плечу с ним. Звенит сталь мечей, гулко гремят под ударами щиты, будоражат тишину сонной степи пронзительные крики сражающихся. Трещит костер, пляшут языки пламени, и когда под порывами ветра огонь разгорается ярче, его отблески зловеще играют на длинном лезвии и широком обухе громадного окровавленного топора, торчащего из дубовой колоды рядом с костром…

Но разве сейчас ночь? Наоборот, в разгаре знойный летний день. Жгучие лучи солнца пронзают нависший над Ми-кулой купол из ветвей, слепят глаза, раскаляют шлем и кольчугу. Высокий, толщиной с человеческую руку камыш растет прямо из воды, стеной подступает к самому борту ладьи, монотонно шумит по сторонам. Ладья медленно движется по узкой протоке, весла ритмично и почти беззвучно опускаются в неподвижную, словно застывшую, воду. Протока делает изгиб, и за ним камыши расступаются. Посреди довольно обширного пространства чистой воды виднеется небольшой островок, густо заросший по берегам кустарником и низкорослыми развесистыми деревьями. Вода у островка покрыта, будто ковром, растениями с огромными ярко-зелеными листьями и крупными яркими цветами. Нос ладьи подминает листья и цветы под себя, мягко касается прибрежного кустарника. Но его заросли непролазны и так переплетены лианами, что пристать к берегу невозможно. В поисках подходящего для высадки места ладья медленно поплыла вдоль острова, за ней двинулись остальные. Вот среди кустарника показалась небольшая бухточка с крошечной, свободной от всякой растительности песчаной проплешиной на берегу. Ладья юркнула в бухточку, с ходу наползла на песок. Микула поднялся со скамьи, потянулся к висевшему на борту ладьи щиту, и в этот миг одна стрела чиркнула по шлему, другая впилась в борт у его руки. И тотчас из ближайших кустов появились лучники в цветастых халатах и широких шароварах, а с обступивших бухточку деревьев прямо в ладьи стали прыгать с ножами в зубах и кривыми мечами в руках смуглые бородатые воины. И страшный рукопашный бой закипел в ладьях и в воде вокруг них…

Какие ладьи, какая вода? Вокруг, насколько хватает глаз, сплошная серая пелена взвихренного бурей песка, в ушах завывает ветер, его порывы иногда столь сильны, что заставляют Микулу останавливать коня. Иначе нельзя: слева от узкой тропы, по которой движется его отряд, разверзлась бездна. Песчаная пелена, застлавшая все вокруг, стерла границу между краем тропы и началом бездны, и первый же неверный шаг может вести к гибели. Внезапно тропа резко пошла вниз, начала расширяться, удаляться от бездны. Вой ветра стал стихать, песчаная буря осталась в стороне, а тропа превратилась в каменистое русло высохшего подземного ручья. Нависли над головой громадные каменные глыбы, свет факелов отражается от поверхности таких же глыб справа, а слева едва слышно доносится рев песчаной бури.