Андрей Косёнкин - Юрий Данилович - След

Андрей про то, конечно, не думал, и потому, как ни зудело сердце, как ни чесались руки, а все одно знобко до дрожи, опасливо было ему подниматься на старшего брата.

Однако Семён Тонилиевич окромя того, что, видать, имел большой зуб на Дмитрия (да и как не иметь, когда костромские полки, ведомые воеводой Семёном, были биты под Новгородом юным Дмитрием!), был изрядно хитёр и настойчив. Ему легко было сбить с панталыку городецкого князя, который, кабы и не было никакого боярина-искусителя, всё равно пошёл бы в тот же путь. Одна утеха, что в том случае глупостей он наделал бы больше, а следовательно, и вреда меньше.

Впрочем, как знать?

Из века в век есть на земле Божий противник - ДРУГОЙ, сиречь Сатана, всегда готовый взять за руку и повести за собой того, кто сам в душе уже приготовился к греху. Так что вряд ли нам стоит Андрееву вину возводить на костромского боярина.

Тонилиевич-то Андрею лишь ближний путь указал. Да ведь к войне и злу всегда путь недалёк.

«На коне можно завоевать мир, но править миром с коня нельзя», - когда-то сказал Чингизу пленный китайский мудрец Элюй-Чуцай [10] Элюй Чуцай (Елю-Чу-Цай) - китайский философ и астролог. . Мудр был и повелитель монголов Суту-Богдо Чингис-хан: он не останавливал неумолимого и беспощадного бега монгольских коней.

Блаженство человека состоит в том, чтобы подавить возмутившегося, победить врага, вырвать его с корнем, гнать побеждённых перед собой, отнять у них то, чем они владели., видеmь в слезах лица тех, которые им дороги, ездить на их приятно идущих жирных конях, сжимать в объятиях их дочерей и жён и сладкие алые губы - сосать, - так говорил Владыка Человечества Божественный Чингис-хан.

И ещё говорил: Нет на земле человека выше монгола!

И ещё: Границы монгольского царства там, куда ступят копыта наших коней!

И ещё сказал: Когда Бог даёт путь, так облегчается дело: мы отправляемся на охоту и убиваем много врагов.

Какого Бога подразумевал Владыка Человечества, сказать трудно, потому что Чингизов Всевышний не имел имени, но, может быть, оттого до времени и крепка была древняя, простодушная, понятная всякому вера монголов в некоего Единого Бога, Творца Неба и Земли, подателя богатства и бедности, жизни и смерти, обладающего всемогуществом во всех делах.

Проста была Чингизова вера: если здесь, на земле, от пастбища к пастбищу ты гонишь тучные табуны лошадей, проголодавшись, ешь их нежное мясо, пьёшь их горячую жильную кровь и густое молоко кобылиц, если по ночам здесь, на земле, ты качаешь своих жён на волнах наслаждения, а они в благодарность за то рожают тебе красавиц-дочерей и сыновей-багатуров, если здесь, на земле, ты храбрый и удачливый воин, а сайтат твой полон военной добычи, то не сомневайся, монгол, и после смерти тебя ждёт такая же жизнь, полная трудов вечного кочевника, опасностей войны и охоты и наслаждения любви.

А потому живи открыто и смело! Будь лишь верен Великому ДЖАСАКУ [11] Великий Джасак - свод военных и гражданских законов Чингисхана. , в котором Божественный Чингис-хан определил все, что нужно обычному человеку для жизни: как поступать с прелюбодеем, как поступать с тем, кто повинен в содомии, как поступать с лжецами, предателями, трусами и теми, кто, входя, спотыкается о порог, а также с теми, кто посмеет мочиться на пепел или на воду [12] За все эти преступления, впрочем, как и за многие другие, согласно статьям Джасака, полагалась смерть. … Да мало ли в жизни сомнительных случаев, в которых поможет разобраться Великий Джасак. В нём ты найдёшь ответ даже на такой сложнейший вопрос: сколько раз в месяц уместно человеку напиваться пьяным (если уж нет на свете средства от того пьянства), дабы пьянство твоё другими не считалось проступком, а сам ты не проводил жизнь непрерывно в смущении и страдании… Джасак советовал напиваться не более трёх раз в месяц.

Но законы Джасака касались лишь монголов и примкнувших к ним прочих татар. Помимо остальных достоинств Владыка Человечества отличался исключительной веротерпимостью. Каждый из покорённых им народов мог оставаться в той вере, коей следовал прежде, и всяк отдельный человек в его царстве мог почитать того, кто ему больше нравился: хоть Будду, хоть Моисея.

Сам Божественный запросто и на равных обращался к Владыкам Небесным:

«Уважаю и почитаю всех четырёх (то есть Будду, Моисея, Магомета и Иисуса) и прошу того, кто из них в правде наибольший, чтобы Он стал моим помощником…»