Вадим Полуян - Ослепительный нож

- Отпусти, холоп! Я тут ради неё… Отдай руку, презренный трус!

- Её уж не вызволить! - одолевал неудачливую спасительницу бывший темничный страж. - Скорей - в лойву!

Воевода, отступая за ними, отбивался как небожитель от земных тварей, то бишь от наседающих челядинцев.

- Оставьте их! - прогремел в пещере знакомый голос- Её нам надо. Враг с ними!.. - И вот тот же голос обратился к Евфимии: - Дерёшься, как богатырка! - И осёк нападавших: - Не теснись, петушье!

- Олфёр Савёлов! - громко выкрикнула боярышня. - Вдругожды предаёшь меня?

Тайный Васёнышев поддатень осклабился на её упрёк:

- Дело собачье: служим!

Евфимия продолжала бессмысленную борьбу. Рука ещё работала, меч сверкал… Мысль была одна: «Ни за что!» И вдруг снизу, словно из-под земли, сила адская дёрнула, повалила. Боль тут же пронзила локоть, меч выпал из руки…

Парень, что между ног нападавших подползал пластуном, теперь встал, оттолкнул своих:

- Прекратите колоть. Она - наша!

С десяток мужей, одолевавших одну женщину, отошли.

Лёжа лицом к выходу из пещеры, поверженная увидела, как пристала к берегу лойва с поднятым парусом, как вошли на неё по сходням Нил с татаркой на плече и Фотинья, силой влекомая Юрием Патрикеичем. Горсть преследователей высыпала на песчаный подберёт. Стрела с лойвы, поразив одного, остальных загнала в пещеру.

- Наша, да не ваша, - произнёс Олфёр, беря на руки побеждённую…

Он понёс Евфимию подземельем в обратный путь. Коптили факелы, едва мерцали светычи при недостатке воздуха.

- Не зря сердце подсказало ночью навестить башню, - рассуждал бывший конюший Всеволожей. - Гляжу: обереж мертва, верхняя комора пуста, вход в подвал заперт изнутри. Сгаркнул челядь, взломали дверь. Кметей снарядил. Конные по земле быстрей попали в пещеру, чем пешие под землёй. Жаль, не справились. Больше бы послать! Мой погрех!

- Не погрех - обременительный грех! - укорила боярышня. - Не боишься Божьей кары, Олфёр?

За укор он отплатил похвалой:

- Поражён, Офима Ивановна! Сражаешься, как орлица, мужам на зависть!

У бадьи на дне башни ждали, окружённые челядью, братья Юрьичи. Олфёр к ногам старшего опустил свою ношу, шумно выдохнул тяжесть нынешней ночи:

- Вот!

Василий Юрьич похвалил его, как в тот раз, когда впервые узрел похищенницу:

- Славно спроворил дельце! - И, обратясь к лежащей, насупился: - Что? Сбежала? То-то!.. Трое лучших людей погибли! Ельча, Румянец, Софря подло изведены окормом!

- Не может такого статься, - отозвалась Евфимия. - Они были усыплены.

Князь хлопнул себя по ляжкам.

- Бредишь?

- Фишечка в полу памяти, - подступился Шемяка. - Гляди, кровь на платье. Она изранена.

- Заступник! - скрежетнул зубами Косой. - Подсуропил мне змею-отравительницу, «лека-а-рочку»!

- Котов хвалил её, - отступил Шемяка. Старший брат, срывая голос, позвал:

- Ива-а-ан!

Приблизился скромный боярин с трехвостой бородкой в виде буквы «мыслете».

- Юная былица, Василий Юрьич, - тихо, но уверенно начал он, - нипочём не вызывала моих сомнений. Не иначе её Нил Нефедьин луками ввёл в соблазн. Ненадёжный малый! В нём я ошибся.

Мрачно глянул на него Косой, потом склонился над раненой.

- Ты что скажешь?

Хмельные вони заставили Всеволожу отвернуться.

- Ничего не скажу.

- Скажешь! - прошептал князь. - И не ничего, а всё! - Выпрямившись, приказал: - Снесите её в темницу.

- Промыть бы раны, наложить снадобья, - холодно, как лечец о чужом болящем, произнёс Котов.

- Вот и распорядись, - заорал Косой. - К утру чтоб была в исправности.

Боярышню перенесли на носилки.

- Тельник!.. Забыла… там… наверху, - приподнялась она из последних сил.

- Брат! - подал голос Шемяка. - Фишка оставила в своей ложне нательный крест.

- Сядь в бадью, Олфёр. Сыщи тельник в верхней коморе, - велел Косой.

Савёлов выполнил повеление. Челядинцы потянули за ужище. Махина пришла в движение: горюч-камень - вниз, бадья - вверх…

- Ужище поменять бы, - заметил один из махинных тружеников. - Истёрлось шибко…

Иной сглазит взором, а иной - словом. Лопнул в башне короткий звук. Следующий звук был - удар!

После удара - мёртвый миг тишины. И в этот-то миг явственно прозвучал в башне голос Евфимии:

- Божья кара!

Тут же оглушил её шум смятения. Она видела ноги, долгополую сряду челяди, слышала суетню, жалобы зашибленных. И всё это перекрыл визг Васёныша:

- Уберите её отсюда!

Под землёй она обратилась к челядинцу-ношатаю:

- Что сталось с Олфёром?