Вадим Полуян - Ослепительный нож

- О, кюрюльтю! О Афима! Мне Канафи сказал: он отпускал тебя домой… А ты со мной?

- У меня тут важные задачи, Асфана, - в свою очередь по-сестрински сжимала Всеволожа подругу по несчастью в Костроме. Ох, эта Кострома!..

- Потом задачи, потом важное. - Асфана тёрлась щекою о щёку Евфимии. А оторвавшись, закричала: - Айбике-е-е-ен!

Та самая татарка, что открывала лаз, проворно подскочила. Поговорив накоротке - «гюль, гюль, гюль, гюль», - хозяйка обратилась к гостье и её спутнице:

- За ней ступайте.

Прошли мимо железного седалища, возвышенного над прудом. Евфимия спросила Айбикен:

- Зачем такое стольце над водой? Нырять?

- Ха! - засмеялась та. - Наш господин Ханиф отсюда выбирает жён. Мы плаваем. Он в нас кидает яблоко. В какую попадёт, та с ним идёт… Куда? Как говорят урусы, «на опочив».

Две московлянки не успели оглянуться, как из райских кущ попали в банный ад... Здесь не в пример домашнему было не густо жару, пару, зато нагие дьяволицы задали такую трёпку грешницам, что терпеливая Раина возмутилась:

- Пусть трут и гладят, а зачем щипать? Голубка, заступись! - молила лесная дева Всеволожу. - Вон та, зубастая, чуть не плясала по моей спине!

Евфимия страдала, но молчала. Айбикен в рамена и в лопатки втирала ей дурманящее снадобье. И ужасалась то и дело:

- Где много падала? Где расшибалась? Сказать - на поле брани, - не поверит. Из бани - к трапезе.

Устроились без лавок, без столов: подушки - по ковру. «По-римски!» - отметила Евфимия.

Тут распоряжалась не Айбикен, а Асфана. От непривычно сдобренной приправами баранины во рту горело.

Раина ела сдержанно, как на поминках. «От бани не пришла в себя», - решила Всеволожа и спросила:

- Никак, не можется?

- Нет, хорошо, - сверкнула дева конопушками. - Привыкла к их мытью. Теперь привыкнуть бы к еде!

К разгару пиршества пришёл Ханиф.

- Ты? Здесь? - не находил он слов. - Не верил, когда узнал.

Евфимия с Раиной поднялись и поклонились поясно.

- Есть у меня в Курмыше дело, Канафи, - сказала Всеволожа после здравствований. - К кому было прибегнуть, под чью крышу? Ты говорил: «Мой дом - твой дом».

- Да, говорил, - вздохнул Ханиф. - Где Дюдень? «Стало быть, ещё скрывается от господина», - догадалась Всеволожа. Чтоб не соврать, ответила:

- Большой пожар был на Москве. Ордынский двор сгорел. Твой человек потерял сына.

- Хм-хм, - понурился Ханиф. Однако тут же вскинул голову и улыбнулся: весь - гостеприимство. - Насытишься, пусть Асфана сведёт тебя ко мне.

Закончив трапезу, Евфимия в сопровождении хозяйки перешла в мужскую половину дома.

- Потом расскажешь, как жила? - спросила Асфана.

- Вестимо, - согласилась Всеволожа. - Обеим будет что порассказать, что вспомнить.

Жена Ханифа приоткрыла дверь, сама же не вошла, впустила гостью.

Вельможа Мамутека возлежал на низком ложе, покрытом стриженым узорчатым ковром. Боярышне он предложил подушку:

- Садись и выслушай.

Евфимия уселась, подобрав ноги. Вся - внимание.

- Отчаянная! - погрозил Ханиф. - Упрямая! Знаю, за кем явилась, чего хочешь. Домой отправил, не послушалась. Теперь из-за тебя - хоть под топор! Не хмурься. Это лишь мои заботы. Ты - гостья. Отдыхай. Асфана рада.

- Что с великим князем? Как здоровье пленников? - осторожно задала вопрос Евфимия.

- Нойон Василий поправляется, - сказал Ханиф. - Андрей Плещеев и другие в полном здравии. Царь послал Бегича к Дмитрию Шемяке, чтоб быть ему великим князем под верховной властью правителя Казанского, Василию же быть в вечной неволе. Есть вести, что Шемяка согласится, поддастся нашему царю в обмен на смерть Васильеву. Не знаю, как решит Улу-Махмет. Тебе же при любом решении тут делать нечего. Гости и возвращайся восвояси.

- Благодарю на приглашении, - склонила голову Евфимия. - Не обрати во гнев мои слова: прежде чем вернуться, хочу увидеться с царём.

Ханиф насупился:

- Худые речи, Афима! - потом прищурился с ехидцей: - С Богом не желаешь встречи?

Всеволожа повторила жёстко:

- Хочу видеться с царём! С твоим пособом иль без оного, я с ним увижусь. Клянусь небом, проливающим дожди, клянусь землёй, выращивающей травы, я буду лицезреть Улу-Махмета!

- Знаешь Коран? - осклабился Ханиф. - Хочешь, чтобы я уведомил царя о дерзостном твоём желании? - Евфимия кивнула. - Напомню из Корана, - продолжал муж Асфаны. - Земледелец воззвал: «Боже! Уведомь Землю о любви моей!» Земля тотчас же сотряслась. Сосед воскликнул: «Ой, Земля трясётся!» А земледелец с гордостью ответил: «Её уведомили!»