Вадим Полуян - Ослепительный нож

- К нам воевода мченский Григорий Протасьев прибыл с большим полком, - радовался Красный. - Какой тут мир! Ты не права, любезная.

- Что её слушать? - Шемяка тянул брата за руку. - Идём, сгадаем с Протасьевым про завтрашний приступ. Григорий ждёт.

- Мченский воевода не московский, литовский подданный, - сказала вдогонку Евфимия. - Литва ищет не помогать Москве, а мешать.

Шемяка с порога состроил рожицу. Софья прикрыла за воеводами дверь.

- Оставь, ясынька. Им виднее.

Раина внесла естьё, в том числе яблоки и капусту. Потрапезовали неспешно.

- Чесотка да таперичи, - обратилась к простолюдинке княгиня, - было ли тебе «привидение» про завтрашнюю нашу победу?

Раина, будто и не умевшая обижаться, тихо ответила:

- Победа пятками к врагу.

- Ну как тебе это любится? - возмущённо обратилась Софья к Евфимии.

Боярышня не успела взять свою девушку под защиту. Нежданно взошёл Дмитрий Красный.

- Солнце моё, Голтяев просит тебя в мужской разговор.

Удивлённая Всеволожа вышла за женихом.

В первой избе их ждали пятеро воевод: князь Андрей Иванович Лобан Ряполовский, Руно, Русалка и Шемяка с Голтяевым. Шестым был неказистый ляховицкого вида муж с бритой бородой. Не лях, но подделавшийся под сяха. Должно быть, он и есть Протасьев. Встрет появление женщины, как пёс муху: отмахнулся, отошёл в угол. Руно с Русалкой глянули на неё с любопытством. Шемяка - почти что с ненавистью. Голтяев же с добротой.

- Ведаю о твоём любомудрии, дочь боярина Иоанна, - начал он выспренно. - У нас же здесь любоперье: спорим, гневимся, поучаем друг дружку. Разреши нашу брань добром. - И обратился к Протасьеву: - Повтори свои речи, воевода Григорий.

- Твоя просьба мне в оскорбление! - отвернулся Протасьев.

- Друг, прибывший нам в помогу, только что объявил, - молвил за Протасьева Дмитрий Красный, - будто бы его государь прислал с новым наказом: не биться ему с Улу-Махметом, а примириться и полки распустить. Не так ли? - обратился князь к литовскому подданному.

Тот молчал, гордо держа голову.

Евфимия ощутила жар, приливший к груди.

- Лгач лукавый! - гневно произнесла она. - Не было тебе вестей, был изначальный наказ: сорвать наши мирные докончания с ханом, а уходом внезапным ослабить нас. Докажи обратное!

Протасьев даже не обернулся. Шемяка принял беспечный вид:

- Докажи, воевода, не чинься.

Руно с Русалкой попросили наперебой:

- Докажи!.. Докажи!.. Литовский пришлец произнёс:

- Пусть она уйдёт. Евфимия вышла.

В боковуше на её одре сидела Раина, сжав лик в ладонях. Покачивалась со стороны на сторону, пела постным голосом:

- Что с тобой, друженька? - попыталась обнять её Всеволожа.

Раина высвободилась.

- Почивай, боярышня. Пойду в свою конуру. Это мне к любости будет.

Ушла. Однако Евфимии пришлось повременить с опочивом. Явился Красный.

- Молодец Голтяй, что тебя позвал, - заявил он радостно. - Проняла ты Протасьева. Пригорюнились мы было, узнав о его внезапном отходе от нас. Теперь же Григорий душу связал быть с нами заедино. Завтра пойдём на приступ.

- Охолонись, любый мой, - поцеловала Всеволожа Дмитрия в пушистую щёку. - Литвину вас обмануть, что испить воды. Чем душу связал? Ваш крест - его ли крест? Завтра, как мыслю, хан пришлёт с новыми докончаниями. Пришлёт, ежели вошёл в сговор с литвином, для сокрытия истинных намерений. А коли не вошёл в сговор, от безвыходности пришлёт. Будьте начеку. Берите мир на полной своей воле. Мир станет победой.

- Умница! - шепнул Красный. - Я и Голтяев решили тебя в войскую сряду переодеть, отай взять на переговоры, как моего стремянного. Может, истиха что подскажешь… Брат против. Лобан Ряполовский и Русалка с Руном изъявили согласие…

Оба не имели силы разминуться, как переплётшиеся сосенка с дубком. Наконец поздний час взял своё…

Евфимия видела во сне реку широкую и свинцовую. Лодья с раздутым парусом двигалась по ней к северу. А там, при устье меньшей реки, высился утёс. А на утёсе белый кремник. Внизу же, по берегу, - тёмный посад. В носу лодьи пасмурно глядел вдаль батюшка Евфимии, однако не боярин Иоанн, а тот, из кудесного сновидения, из будущей жизни, рязанский дворянин, Раф Всеволожский, источенный болезнью после царских застенков. «Какой град у нас в виду? Что за град?» - ёжась, вопрошала она. Отец не успел ответить…