Татьяна Бурцева - Западня для князя

Георгий с непередаваемым облегчением покидал негостеприимные стены. Он хотел как можно быстрее добраться до лагеря, где наверняка уже все переполошились.

Вдруг несколько фигур снова перегородило дорогу.

Сотник правил коня прямо на них, вытаскивая на ходу меч.

— Что вам нужно? — спросил он с раздражением. — Может, отстанете на сегодня?

Мухтар усмехнулся.

— Я только хотел сказать, что раз ты вышел живым от тархана, — духи любят тебя, значит, нам с тобой воевать — себе вредить. Мы оставляем тебя в покое.

Георгий усмехнулся.

— Кто послал вас?

— Амир-бек. Он объявил награду за тебя.

Георгий посерьезнел.

— Он здесь еще?

— Да, но очень скоро опять идет на Русь.

— А почему вы все это мне рассказываете?

— После того как мы тебя упустили, нам нет дороги обратно.

— Понятно. Тогда счастливо оставаться. Георгий решительно раздвинул степняков и проехал вперед.

— Больше не встречайся с нами, сотник.

Когда Георгий въехал в лагерь, там все кипело. Такого переполоха он еще не видел никогда. К нему сразу подбежал разгневанный Яким.

— Ты где пропадал? — набросился он. Георгий устало отмахнулся. День выдался чересчур сложным.

— Давай рассказывай, — Яким не собирался сдаваться.

— Ты все равно не поверишь, — Георгий прошел мимо него в шатер и бросился на свой одр.

Только тут на него нахлынуло. Его трясло, как больного падучей. Окутал промозглый холод и не давал никак согреться.

Яким подошел и накрыл медвежьей шкурой.

— Успокойся, Егор, все закончилось.

— Я сейчас… уже сейчас… успокоюсь…

Яким ушел и вернулся с флягой меда. Открыл, напоил Георгия. Тому вроде полегчало. Сотник сел, завернувшись в шкуру.

— Так где же ты был? — спросил купец.

— Считай, у тархана в застенках.

Яким проглотил следующую фразу и сделал большой глоток из фляги.

Хмурый уже несколько месяцев был на заставе. Каждый день он вглядывался в степь в надежде увидеть взметнувшуюся от копыт пыль. Но не видел.

Он хотел отправиться в Орду вместе со своей сотней, однако в тот момент, когда Георгий вынужден был срочно выступать, находился в дальнем дозоре и не успел вернуться к походу. Тогда Хмурый напросился на заставу, чтобы первым встретить своих.

Его очерствевшее от войны сердце болело оттого, что там, на чужбине, кому-то могла понадобиться его помощь, а Хмурого рядом не было. А еще он переживал за сотника. В каждом походе Хмурый был его незримой тенью, был готов прикрыть спину и даже отдать свою жизнь за Георгия. А сейчас сотник был далеко. Конечно, и раньше случалось, что они получали разные приказы. У Хмурого в сотне было особое положение — он был лучшим разведчиком, поэтому часто выполнял особые поручения князя.

Утешало только одно — рядом с сотником был Семён. Хмурый сошелся с ним на почве игры в кости — баловался иногда. Правда, хитрый Семён все время жульничал. Но все равно Хмурый испытывал к бывшему атаману разбойников уважение и доверие.

И вот несколько дней назад выяснилось, что Семён вернулся со своим десятком без сотника. Тот отослал его с письмом к князю вместе с русскими купцами, возвращавшимися домой.

Весть об этом принес на заставу один из воев, приехавших из Холма.

Хмурый молча собрался и уехал в степь. Никто его не останавливал. Он, как разведчик, пользовался полной свободой.

Хотя он углубился далеко в сторону Орды, только один раз ему показалось, что он видит всадников, но он не был уверен. Во всяком случае это были не русичи. Своих он узнал бы и за версту.

Из-за того, что он отсутствовал уже долго, Хмурый вынужден был вернуться. И вот сейчас, только что расседлав лошадь, он поднялся на дозорную башню и стоял, в сотый раз окидывая мрачным взглядом степь.

Вдруг вдали показалось облачко пыли. Это был приближающийся отряд конников. Сердце Хмурого замерло. Он ждал, пока облако рассеется и можно будет разглядеть детали. Секунды тянулись бесконечно долго.

— Смотри, Хмурый, там люди вдали, — дозорный наконец заметил приближающийся отряд.

До того, как Хмурый смог разглядеть подробно, чуть дальше первого показалось второе облачко.

Это могло означать только одно — первый отряд преследовали.

Хмурый до боли щурил воспаленные от проведенных в степи бессонных ночей глаза, но не мог ничего толком разглядеть, всадники еще были очень далеко.

Наконец отряд приблизился настолько, что можно было разглядеть русские доспехи и вооружение.