Станислав Гагарин - Память крови

— Суров твой бог, старик, — сказал Бату-хан, отступил на два шага и поворотился к иконе боком. — И соплеменники твои суровы. Гибнут тысячами, а не хотят покориться силе.

— Мы суровы только к врагам, — ответил Верила. — Приди к нам с миром — будешь дорогим гостем. Не силой ты взял сейчас руссов, татарский князь. Забыли русские князья о том, что Русь велика единством.

— Князь Рязанский всех братьев своих собрал, а я его разбил, — сказал хвастливо Бату-хан, и почудился ему на мгновение укоризненный глаз Сыбудая. — И боги вам не помогли.

— На бога надейся, а сам не плошай, — усмехнулся Верила, — придет время, и все переменится.

— Что ты можешь знать о времени, которое грядет? — спросил Бату-хан. — О нем знают только боги, а они в настоящем покровительствуют мне, Повелителю Вселенной. Иначе б моя голова торчала сейчас на кресте вашего главного храма в Рязани. Я, Бату-хан, овладел сейчас настоящим, а настоящее переходит в будущее. И будущее за монголами, ибо монголы — соль земли, старик!

— Судьба народа не только в настоящем и будущем, она и в прошлом. Что скажут о тебе и твоих людях завтра? Ты говоришь: «соль земли»… Но ведь соль сотворена для человеческой пользы. Какую пользу несешь людям ты, Бату-хан?

— Он угрожает мне? — спросил Бату-хан толмача.

— О Повелитель Вселенной, — сказал толмач. — Старик рассказывает о великом прошлом своего народа.

А Верила все говорил и говорил, проклиная пришельцев, предрекая им страшный конец. Последние слова Верила уже выкрикивал. Он ничего не боялся, был готов к самой лютой смерти и ждал ее, полагая, что подлый татарин не простит ему этих речей. Жалел лишь Верила, что мало кто слышал его. Трусливым монахам такие слова ни к чему, а убедить Бату-хана Верила не помышлял. Выговорился перед смертью — и ладно.

Но старый летописец недооценил Бату-хана. Умен был молодой монгол, да и общение с Сыбудаем не прошло для него даром. Он понимал, что обязан делать одно, а думать при этом может другое. Он выполнит завет деда и ударит копытом своего коня у Великого моря на закатной стороне земли, но никогда не станет принижать противника, хотя и истребит его при нужде до седьмого колена… Бату-хан знает теперь, что презрение к угнетенным не делает тирана сильнее.

— Спроси его, — обратился Бату-хан к толмачу, — спроси его, будет ли он так же самоотверженно служить мне? Повелителю Вселенной нужны умные люди.

— Нет, — сказал Верила, — я служу только богу и своему народу.

Про народ толмач переводить не стал.

— Что ж, — разочарованно произнес Бату-хан, — богу надо служить верно, я уважаю это в тебе, старик.

Он замолчал, опустив голову, додумывая, верно, какую-то трудную мысль.

Все молчали тоже.

Затем Бату-хан решительно направился к иконе.

Когда он отступил, поверх оклада иконы что-то блеснуло.

Толмач слабо ахнул.

Русские подались вперед, замерли, всматриваясь в икону.

На окладе иконы Иоанна Богослова желтела золотая пайцза Повелителя Вселенной, высший охранный знак на всех завоеванных ордою землях.

— Все, — сказал Бату-хан. — Теперь русского бога не тронет никто. Он под охраной Повелителя Вселенной. Молодой монгол усмехнулся. — Может быть, мне зачтется это на вашем страшном суде.

Тут он повернулся к летописцу.

— А ты иди, старик. Бату-хан уважает сильных и смелых людей, даже если они в числе его врагов. Но ты еще и служитель бога… Повелитель Вселенной знает, что и его собственные, и чужие боги призывают простых смертных к смирению и послушанию, они учат повиноваться тем, кто обладает силой и властью, отмечен свыше. Великий в этом смысл, зачем же мне спорить с богами!

Зима в 6745 году от сотворения мира выдалась суровая.

«И на ту осень бысть зима зла велми, тако, иже в нашю память не бывала николи же…»

В мещерском лесу, укрывшем обездоленных рязанцев, было тихо. Дров для обогрева хватало, и потому морозы терпели сносно, хотя и одежда у большинства была худая. Не думали рязанцы о скарбе, когда бежали от смерти да полона.

Добрую помощь оказывали попавшим в беду соседям лесные люди — мещеряки. И мясом, и хлебом разжились у них рязанцы, хотя мука была у лесовиков покупной да обменной. Мещеряки и кое-какой одежкой снабдили. Помогли они рязанцам и первые срубы ставить. Скоро в глухом, неприступном месте, среди незамерзающих мшар, вырос городок, в нем и копили силу, ненависть к врагу русские люди.