Иоаннис Перваноглу - Андроник Комнен

— Исаак, — сказал он, обращаясь к своему родственнику, — слышишь ли ты эти голоса на площади? Разве ты не доволен собой?

— Эти шумные проявления толпы тревожат меня, — сказал Исаак. — Я столько лет вел одинокую скромную жизнь, что не могу привыкнуть к подобному.

— Исаак, — сказал Иоанн, положив ему руку на плечо, — великие события последуют за этой ночью, и наш город радостно встретит наступающий день. Разве ты не видишь, что исчезли ненавистные норманны?..

— Андроник хитер и изобретателен; и кто знает, что еще может прийти ему в голову?..

Этот разговор, происходивший вполголоса, был внезапно прерван громким единодушным криком тысячной толпы, наполнявшей площадь.

— Да здравствует наш император Исаак!

Исаак окончательно растерялся и дрожал, как лист. Тогда один из священников принес высокую деревянную лестницу и, приставив ее к стене главного алтаря, достал блестящий венец святого Константина, которым венчались на царство византийские императоры.

— Итак, — сказал священник, приближаясь к тому месту, где Исаак стоял, окруженный своими родственниками, — народ провозглашает тебя императором. Возьми этот венец и возложи его на свою голову.

Исаак молчал и удивленно смотрел то на священника, который, преклонив колени, протягивал ему венец, то на окружавший его народ.

— Мне этот венец? — спросил Исаак слабым, едва слышным голосом.

— К чему эти колебания, Исаак? — сказал ему на ухо Иоанн. — Неужели этот венец не стоит того, чтобы протянуть за ним руку?

— Затем, обнажив свою лысую голову, он сказал громким голосом, обращаясь к собравшемуся народу:

— Вы ищете себе императора, константинопольцы? Я к вашим услугам! Клянусь, что моя голова достойна венца!

Но когда толпа увидела его лысину, блестевшую, как полный месяц, при ярком свете множества зажженных свечей, то со всех сторон послышались презрительные возгласы:

— Мы не хотим старого! Не хотим лысого государя! Достаточно мучил нас старый Андроник! Нам нужен молодой император! Мы хотим Исаака. Да здравствует Исаак!

Иоанн поспешил скрыться в толпе, и императорский венец был возложен на Исаака.

Обширный храм св. Софии снова огласился криками: «Да здравствует Исаак! Многие лета Исааку!»

Народ на площади, слыша эти крики, отвечал такими же громкими восторженными возгласами.

На востоке уже зажглась заря наступающего дня, когда высокие двери храма открылись настежь, и новый император предстал перед толпой, нетерпеливо ожидавшей его появления.

В это время на другом конце площади показалась лошадь без седока, которая, судя по богатому седлу, украшенному золотом, была из императорских конюшен. Несколько горожан тотчас же бросились к ней, поймали за повод и привели к церковной паперти, где стоял вновь избранный император.

— Смотрите, как будто само небо посылает нам этого коня! — воскликнули они. — Садись на него, государь, и следуй во дворец, который отныне будет твоим жилищем.

Исаак сел на коня и, в сопровождении шумной толпы, направился к императорскому дворцу во Влахерне…

Уже несколько дней Андроник не хотел принимать ни одного из своих придворных; заключенный в стенах своего дворца, он видел, как все более и более приближалась гроза, и не в состоянии был отвести ее от себя. К чему были его многочисленные, победы, если он не в силах удержать венец на своей голове, и престол рушится под его ногами?

Он бродил одинокий по обширным покоям дворца, едва освещенным слабым светом наступающего дня. Глаза его беспокойно блуждали; время от времени он бормотал бессвязные слова.

— Негодный колдун предсказал это… — проговорил Андроник, как бы отвечая на собственную мысль. — В мутной воде ясно были написаны две буквы… Исаак!.. На него указывал дух… Иоанн был прав, не кипрский Исаак… Во всяком случае, смерть Стефана не была предумышленной… Исаак убил его в минуту гнева. Избыток великодушия побудил меня сделать необдуманный шаг и даровать жизнь опаснейшему врагу!.. Теперь никому не будет пощады… Все, кто осмелится идти мне наперекор, будут уничтожены. В этом мое единственное спасение! Никто не дождется от меня ни пощады, ни милости!..

Внезапный шум голосов нарушил тишину ночи. Это были крики толпы, сопровождавшей Исаака.

— Что это значит? — воскликнул Андроник. — Я слышу голоса… Как будто идут сюда… Что подняло народ в такой ранний час утра?

Шум все увеличивался, голоса становились яснее.

— Народ торжествует, — продолжал рассуждать сам с собою Андроник, — он радуется смерти Стефана! Все чувствовали к нему ненависть, и весть о его гибели уже разнеслась по городу. Не трудно привести в восторг константинопольцев, я доставлю им новый повод к радости, и они будут благодарить меня. Стоит только предать в руки черни Трипсиха, Птеригионита и других ненавистных для них людей… Я не нуждаюсь больше в их услугах!