Фиона Макинтош - Золотые поля

Он присоединился к отцу. Они посидели плечом к плечу, и в этом общем молчании им было хорошо как никогда.

Вид моря всегда бодрил Джека. В этот день вода была волшебно-прекрасной и меняла цвет от сапфирового на глубине до светящегося изумрудного близко к поверхности, там, где волны набегали в крошечной лагуне на песок, разбивались о валуны и исходили пеной, блистая в солнечном свете.

— В детстве я приходил сюда помечтать о дальних странах, что лежат за Краем Земли, — начал отец, внезапно выводя Джека из тихой задумчивости. — Обычно мы бывали здесь с Джимом Дженнером. Закусывали свежеиспеченными пирогами и часами говорили обо всех тех путешествиях по миру, которые совершим, когда вырастем.

Джеку с трудом верилось, что его отец, всегда серьезный, мог питать столь яркие и дерзновенные мечты.

— Сколько тебе было тогда?

Отец вздохнул, затем рассмеялся и ответил:

— Нам стукнуло, наверное, лет по шесть, когда мы начали ходить сюда без взрослых. Мы решили, что лучше всего быть пиратами — не теми, которые берут на абордаж корабли, севшие на мель неподалеку от берега. Нет, мы решили, что, в соответствии с нашими возвышенными представлениями, станем чем-то получше.

— Честными пиратами, — подсказал Джек, отчего улыбка отца стала еще шире.

— Да, честными. Мы стали бы захватывать только богатые торговые суда из Испании и Италии… которые придут, чтобы напасть на Корнуэлл. Озолотив наши семьи, мы отбыли бы в экзотические страны.

— Торговые суда, которые одновременно нападают!

— Мы ведь были совсем малышами. К восьми годам я уже спускался в шахту с отцом и дядей. В те времена мы работали в Южной Крофти.

Джек слышал об этом от деда, но ни разу не обсуждал эту тему с отцом.

— А как вы очутились в Леванте?

— Перебрались сюда всей семьей в тысяча восемьсот семидесятом году или около того.

— Так, значит, твой дядя Джеми погиб в Леванте?

Задумавшись, отец всосал губами воздух, потом сказал:

— Дядя Джеми погиб в Южной Крофти зимой тысяча восемьсот шестьдесят девятого года, за два дня до Рождества.

Джек помнил эту историю, хотя и несколько смутно. Ему также было известно, что после гибели Джеймса Брайанта от несчастного случая в шахте отцу Чарльза достался от брата домик с неплохим участком на побережье.

Чарльз заговорил опять, прерывая воспоминания Джека и глядя на море:

— «Забери мальчика из шахты», — часто говаривал дядя Джеми отцу. Но мы не могли себе этого позволить. Мужчины нашей семьи на протяжении многих поколений были шахтерами и добывали олово.

— А потом вы продали дом, — подсказал Джек.

Брайант вздохнул и посмотрел на свои большие руки, уже не покрытые трещинами и ссадинами. Теперь ему регулярно приводили их в порядок и полировали ногти в салоне для джентльменов в Кэмборне.

— Верно, потом мы продали дом. Меня всегда возмущало, в какой нищете жили шахтеры. Как ни молод я тогда был, но все же понимал, что мы делаем лондонских толстосумов еще более богатыми, в то время как наши семьи перебиваются с хлеба на квас. Ведь в те времена у шахтеров не было никаких прав, ни забастовок, ни лоббистских группировок. Тогда никто и не слыхивал о таких вещах. Мы знали лишь, как работать в шахте по двенадцать часов. — Лицо отца исказила гримаса. — Да умирать, не дожив и до сорока.

Джек кивнул, но промолчал.

— А потом появилась мама. Такое хрупкое создание. До сих пор не могу взять в толк, как на нее нашло выйти замуж именно за меня. Она имела возможность подобрать гораздо более удачную партию. У мамы ведь образование, поэтому она могла найти себе прекрасного мужа.

— И нашла, папа, — произнес Джек. — Посмотри, что ты ей дал. — Юноша уже не помнил, когда они в последний раз вот так беседовали с отцом.

— Вот именно из-за нее я и решил сделать все возможное, чтобы вырваться из шахты. К тому времени мы все жили в дядином коттедже. Это, конечно же, было лучше, чем продуваемая всеми ветрами, осыпающаяся хибара, которую снимали мои родители, но все же перспективы выглядели не слишком многообещающими.

— Пока не выяснилось, что под домом залегает жила. — Джек словно снова стал ребенком, которому родители в очередной раз читают сказку, слышанную так часто, что он уже выучил ее наизусть и подсказывает, что будет дальше.

— Верно. Твой дедушка не хотел продавать дом, Джек. Между нами разгорались отчаянные споры. Я говорил ему, что своим упорством он отказывает в будущем мне, да и моему сыну тоже. Тебе к тому времени было года три-четыре.