М. Эльберд - Страшен путь на Ошхамахо

Бок о бок с Нартшу Канболет не спеша выехал на дорогу и остановил коня.

Хагур с Идаром, скакавшие впереди, первыми увидели незнакомых джигитов, преграждающих им путь. Впрочем, Бабуков, знавший Каральби и сейчас встретивший молодого человека, так на него похожего, сразу понял, с кем имеет дело. Однако решил не подавать пока виду.

— Эй! Кто там стоит на пути Бабукова, а значит, и на пути князя Алигоко?

Взяв в правую руку кольчугу, висевшую у него на луке седла, и поднимая руку вверх, Канболет зычно прогудел своим раскатистым басом:

— Я тот, кто каждому хочет вернуть свое: Тузарову — панцирь, а Бабукову — его ржавое имущество.

Хагур побагровел от гнева:

— Этот подтелок с голосом быка слишком самоуверен! Я боюсь, что его отец скоро останется без наследника.

— Ты лучше бойся, как бы твой сын слишком рано не вступил в наследственные права, — не удержался насмешник Нартшу.

(Всадники Бабукова стали полукругом позади Хагура и Идара.)

Шогенуковский уорк терпением не отличался, и вот уже тяжелый бердыш с остро отточенным лезвием полетел в голову Канболета. Молодой Тузаров легко увернулся и послал своего коня вперед. Хагур успел лишь до половины вытащить саблю из ножен: в воздухе просвистела старая кольчуга и со страшной силой хлестнула Бабукова по лицу. Полуослепший от крови, залившей глаза, со сломанным носом и разбитыми губами, он повалился на шею лошади. Второй раз Канболет хлестнул уже лошадь, но прежде чем она понесла почти бесчувственного седока, ловко сорвал притороченный к седлу полотняный мешок с панцирем. Идар, воин, убеленный сединами, чуть замешкался, с удивлением наблюдая за действиями столь неожиданного наступательного оружия, как ржавая кольчуга, и тут же был наказан: Нартшу вихрем пронесся мимо него, захлестнул по пути арканом и сбросил на землю.

Свита Бабукова злобно завопила и всей гурьбой, мешая друг другу, кинулась на Канболета. А он вертелся среди врагов волчком, размахивая все той же кольчугой и подставляя под удары сабель мешок с панцирем: сталь гулко звенела, лошади возбужденно ржали, Канболет громко смеялся, увлеченный азартом боя.

Нартшу попался сильный соперник: с трудом удавалось отражать удары его клинка. Не помогала и хитрость, которая часто выручала Нартшу в подобных случаях.

Бабуковец угадывал все обманные движения и ложные выпады, а ведь надо было как можно скорее от него отделаться, от этого верзилы вислоусого, и прийти на помощь Канболету. Нартшу забыл в пылу схватки о Шужее и еще двух парнях. Ах, как вовремя они выскочили! Ах, как приятно звучит голосочек Шужея — совсем, как у медведя, которого некстати разбудили:

— Э-ге-гей! Оставьте и на нашу долю! Сами всех не перебейте!

— А Канболет, глядите, еще с чьей-то морды содрал кожу! Нартшу на всю жизнь это запомнит! Ну, а ты, вислоусый, на-ка, получай! Плечо разрублено до кости — не скоро возьмешь оружие в длинные свои руки. Может, и голову заодно снести? Ладно, живи!..

Канболет неожиданно поднял коня на дыбы, развернул его назад и столкнулся лицом к лицу с молоденьким безусым парнишкой, который уже отвел руку для удара саблей сплеча.

— Придется мальчику щеголять с хорошей шишкой на темени, — сказал Канболет, уворачиваясь от клинка и в то же мгновение опуская мешок с панцирем на голову юнца. Парнишка сник, выронил саблю и медленно вывалился из седла.

И снова Канболет круто развернул коня, но работы для него уже не было: этот ужасный Шужей с Нартшу и еще двумя тузаровскими людьми опрокинули одного бабуковца вместе с лошадью, другого «ошеломили» ударом алебарды по его толстому шишаку, а третий сам концом сабли нечаянно зацепил по шее последнего нераненного товарища — грузного мужчины с черной бородой — и в отчаянии бросил оружие.

— Мне нравится, что никто не убит, — сказал Канболет.

Узкие хитрые глаза Нартшу весело блеснули при этих словах.

— Если в следующий раз наш молодой Тузаров будет сражаться не мешком, а женским платочком, то, пожалуй, он никого и не ранит.

— Хватит болтать! — рявкнул Шужей. — Надо собирать оружие.

Нартшу подошел с сидящему на земле Идару и снял с него аркан, а заодно и кинжал, и саблю, и зерцало — маленький нагрудный щит. Старый воин молчал, мрачно насупив брови. Шужей вертел в руках шишак, давший трещину от удара его алебарды, и тяжко вздыхал:

— Испорчен. Жалко. А ведь как раз на мою голову. У этого вот… кто его носил… такая же хорошая большая голова, как у меня.