Владимир Кучин - Разгадка тайн истории

Ева Кюри «Мария Кюри» (1937):

«19 АПРЕЛЯ 1906 ГОДА. Этот четверг собирается быть угрюмым. Все время идет дождь, мрачно. Супругам Кюри нельзя избежать встреч с апрельским ливнем, углубиться в работу. Пьеру необходимо присутствовать на завтраке в Обществе профессоров факультета естествознания, потом идти править корректуру к своему издателю Готье-Виллару, затем побывать в институте. Мари надо сделать несколько концов по городу. В утренней суете супруги едва успели повидаться. Пьер кричит из передней снизу на второй этаж, спрашивая Мари, пойдет ли она в лабораторию. Одевая второпях Ирен и Еву, Мари отвечает, что у нее, наверно, не будет времени, но слова ее теряются в общем шуме. Входная дверь хлопает. Пьер спешит и быстро уходит. Пока Мари завтракает с дочерьми и доктором Кюри, Пьер дружески беседует с коллегами в Доме научных обществ на улице Дантона. Он любит эти мирные собрания, где говорят о Сорбонне, научных исследованиях, технике работы. Общий разговор касается несчастных случаев, возможных при лабораторных работах. Пьер тотчас предлагает свою помощь для выработки правил в целях устранения тех опасностей, каким подвергаются исследователи. Около половины третьего он встает, улыбаясь прощается с товарищами, жмет руку Жану Перрену, с которым должен встретиться еще раз вечером. На пороге он машинально взглядывает на небо, затянутое густой пеленою туч, и делает гримасу. Раскрывает большой зонтик и под проливным дождем идет в сторону Сены. У Готье-Виллара он наталкивается на запертую дверь: типографии бастуют. Идет в обратную сторону и доходит до улицы Дофины, шумной от криков извозчиков и лязганья трамваев, идущих по соседней набережной. Какое столпотворение на этой улице, втиснутой в старый Париж! Экипажи едва могут разминуться, а для множества пешеходов в этот послеполуденный час тротуар становится чересчур узок. Пьер инстинктивно ищет свободное место для прохода. Неровной поступью человека, занятого какой-то мыслью, он идет то по каменной обочине тротуара, то по самой мостовой. Взгляд сосредоточен, лицо серьезно: о чем он думает? О каком-нибудь опыте на предстоящей лекции? О работе своего друга Урбена? О Мари?. Уже несколько минут он шествует по асфальту мостовой позади закрытого фиакра, медленно едущего по направлению к Новому мосту. На скрещении улицы и набережной шум особенно силен. Трамвай, идущий к площади Согласия, только что прошел по набережной. Перерезая ему путь, тяжелая грузовая фура спускается с моста и въезжает на улицу Дофины. Пьер намеревается пересечь мостовую и добраться до тротуара на другой стороне улицы. Со свойственной рассеянным людям неожиданностью движений он вдруг выходит из-за фиакра, который загораживает ему горизонт своим четырехугольным ящиком, делает несколько шагов влево и наталкивается на одну из лошадей грузовой фуры, пересекающей в эту секунду путь фиакру. Пространство между двумя экипажами сокращается с головокружительной быстротой. Пьер, застигнутый врасплох, делает неуклюжую попытку повиснуть на груди у лошади; лошадь поднимается на дыбы, подошвы ученого скользят по мокрой мостовой. Крик двадцати голосов сливается в один вопль ужаса. Пьер падает под копыта першерона. Прохожие кричат: «Остановите! Остановите!» Кучер натягивает вожжи. напрасно: лошади продолжают бежать. Пьер лежит на земле, живой, невредимый. Он не кричит и не шевелится. Копыта даже не задели его тела, лежавшего между ногами лошадей; благополучно миновали его и два передних колеса. Возможно чудо. Но громадная махина, увлеченная шестью тоннами своего веса, проезжает еще несколько метров. Заднее левое колесо наталкивается на какое-то слабое препятствие и сокрушает его на ходу. Это голова Пьера.

Полицейские поднимают еще теплое тело, мгновенно покинутое жизнью. Они кличут извозчиков, но ни один не хочет принимать к себе в карету испачканный грязью и кровоточащий труп. Бегут минуты, собираются и теснятся любопытные. Все более и более густая толпа обступает остановленную фуру, яростные крики летят по адресу ее кучера, Луи Манена, невольного виновника этой драмы. Наконец двое мужчин приносят носилки. На них кладут умершего и после совершенно бесполезного захода в аптеку несут в полицейский комиссариат, где раскрывают бумажник Пьера и просматривают содержащиеся в нем бумаги. Когда разнесся слух, что жертва – Пьер Кюри, профессор, знаменитый ученый, смута усиливается, и полицейским приходится вмешаться, чтобы защитить Манена от кулачной расправы. Врач месье Друе обмывает запачканное лицо, обследует зияющую рану в голове и насчитывает шестнадцать костных осколков, которые еще двадцать минут тому назад составляли череп. По телефону извещают факультет естествознания. Скоро в безвестном полицейском участке на улице Гран-Огюстэн участковый комиссар и секретарь, почтительно взволнованные, видят перед собою склоненные над трупом силуэты рыдающего месье Клера – лаборанта Пьера Кюри и тоже рыдающего ломового извозчика Манена с красным, распухшим от слез лицом. Между ними лежит Пьер с забинтованной головой, с открытым неповрежденным лицом – безразличный ко всему. Фура длиной в пять метров, груженная до верху тюками военного обмундирования, стоит перед подъездом. Дождь мало-помалу смывает кровяные пятна с одного из ее колес. Грузные молодые лошади, обеспокоенные отсутствием хозяина, фыркают и бьют копытами о землю.»