Нестор Кукольник - Иоанн III, собиратель земли Русской

Патрикеев отступил в смущении, вид Андрея не обещал ничего доброго. Кровь бросилась в лицо гостя, губы и руки судорожно дрожали. Он продолжал:

— Я уезжаю и уже не ворочусь на Москву; тут нам не ходьба; патрикеевцы глубоко выкопали волчьи ямы, искусно их лукавством замостили: не углядишь, как в западню попадешь. Нет, к нам милости просим, в Углич, или к брату в Волок!

— Государь князь Андрей Васильевич! Зачем же ты пришел ко мне? Глумиться над моею старостью, смеяться над верностью моему законному государю! Я не хочу идти за тобой, не хочу быть изменником государю и царству…

— Сам ты изменник; твоя гнусная неправда, броня сатанинская — вот так измена царству.

— Да перестанешь ли ругаться?..

— Только начинаю! Я не в тебя, харя ты диавольская; у меня что на душе, то и на языке. Брат упрекал меня по твоим наветам, брат обвинял меня в проступках, которые только и были, что на лживом языке твоем. Я оправдался перед братом, но, князь, с тобой-то я не расчелся. Я просил Ивана, пусть назначит надо мной и над тобой суд всех князей и бояр земли Русской. Пожалел он твою старую плоть, знал, что на площадной огонь засудят, — отказал, но я не останусь без мести. Нет, князь! Ты слишком подл, чтобы мне требовать с тобою поля; таких не убивают, а бьют…

И Патрикеев от сильного удара Андреевой руки в смертельном страхе повалился за стол, Косой и Ряполовский вскочили…

— А вы что, щенята! Это ты потомок Ольгерда! Ты, косое, кривое порождение криводушного злодея. Берегите уши; жаль мне честной меч пачкать такою кровью, попадетесь вы мне в руки. Конюхи с вами разделаются — вот достойное вас поле!

Андрей ушел.

Патрикеев встал с помощью сына и зятя. Он был бледен как полотно, дрожал от стыда и злости, не знал, что сказать; собеседники также молчали. Патрикеев оглянулся и прошептал: «Слава Господу! Никого не было…»

— Ну что, Косой? Что бы ты на моем месте сделал?..

— Пошел бы прямо к государю и бил челом.

— А государь что?

— А государь велит поймать Андрея да в подвал…

— Никогда!.. Государь станет мирить нас, заставит Андрея одним или двумя городами поклониться… Города к Москве припишет, а меня с Андреем мировою трапезою отпотчует. Я останусь с пощечиною, а Андрей поедет в Углич всем кочевым князьям рассказывать, как он отделал их общую грозу Патрикеева… Нет, не так! А вот как! Строптивец, как опомнится, перепугается, не скажет никому слова. Так вот, родные мои, если бы и вы сумели промолчать до поры до времени.

— Повели, государь родитель…

— Прошу слезно, а об остальном посоветуемся, когда поуспокоимся… Мне жутко… Нужен отдых, сон; я прилягу, а вы ступайте по местам, я пришлю за вами…

И Косой и Ряполовский ушли, а Патрикеев позвал Василису:

— А что, воструха, давно ты была у Авдеевны?..

— Давно, государь боярин… как посылать последний раз изволил ты, так с той поры и не была.

— Полно, так ли? Ты, Василиса, стала, что угорь-рыба! Из рук скользишь! Двумя языками рассказываешь, а ушей у тебя не перечесть. Знай же, что я обо всем ведаю, на все в оба смотрю. Гляди, чтобы вместо огорода в яму не попасть. Милость с опалой — соседи. Подойди сюда, воструха!

Василиса задрожала, но повиновалась; боярин потрепал ее по горящей щеке, Василиса не противилась ласке…

— Ну, воструха, признавайся: Косой больно к тебе пристает?..

— Пристает, боярин, я не смела твоей боярской милости печаловаться; запираюсь от него, сказываюсь, что ушла куда, да не всегда досмотришь, как он на двор твой прокрадется…

— Небольшая беда, Василиса, если добрый молодец пошалит. Если ты раба добрая, смотри за Косым, слышь, обо всем допытывайся да мне сказывай, а я тебя своею милостью не оставлю. Ты знаешь, что если моя рука развернется, так я тебя за дворцового дворянина замуж выдам. Любой за тебя в ноги поклонится…

— Государь боярин!.. — с живостью воскликнула Василиса и запнулась…

— Ну, что? Уж не приглянулся ли кто? Не скрывайся, плутовка!..

Василиса стояла молча, печальная; боярин глядел на нее исподлобья с лукавой улыбкой…

«Кто бы это?» — подумал князь, и мысль его естественным образом остановилась на Максимове… Как будто отвечая на собственный вопрос, боярин сказал громко:

— Этот молодец, нечего сказать, не будь он мне тайный ворог, не торчи он рогаткой на перепутье… Ну, да об этом после. Так ты не была у Авдеевны? Так не слыхала ль, старик юродивый у нее проживает или ушел куда?..

— Не слыхала, боярин!

— Так пойди же ты, моя лебедка, к Авдеевне, шепни старику на ушко заветное слово.