Давид Рикардо: Начала политической экономии и налогового обложения

Сделавшись впоследствии значительным землевладельцем, Рикардо вступил в 1819 году в парламент в качестве представителя от Порталингтона. Но недоверие его к своим силам могло почти лишить палату его услуг. В письме к одному из своих друзей, от 7 апреля 1819 года, он говорит:

«Вы увидите, что я принял место в Нижней Палате. Боюсь, что буду здесь мало полезен. Я два раза пытался говорить, но делал это с большим затруднением и не надеюсь победить тревогу, которую испытываю в тот момент, когда слышу звуки собственного голоса. Обязательный прием Палаты сделал для меня задачу беседы в известной степени более легкою; но для моего успеха существует столько сильных препятствий (и некоторые из них, кажется, почти неодолимы), что я опасаюсь, чтобы не было с моей стороны делом разума и скромности довольствоваться подачею одних тайных вотов».

Но к удовольствию Палаты он не принял такого решения. Затруднения, с которыми он боролся в начале, и его недоверие к себе самому мало-помалу стали проходить; между тем, как мягкость приемов, мастерство, с которым он владел предметом речи, и чистота его намерений быстро обеспечили ему широкое влияние как в Палате, так и в стране, и дали громадный вес его мнениям.

Рикардо не был одним из тех ораторов, которые произносят спичи по поводу случайных обстоятельств и политики дня: он говорил только о принципах и с твердым решением ни в каком случае не отступать от пути, на котором он находился. Он никогда не скрытничал и не ограничивал своего мнения в видах снискания расположения или обезоружения предрассудков врага или толпы врагов, точно также он никогда не произносил речи и не подавал вота, когда не имел прочного убеждения в том, что они были основаны на верных началах и рассчитаны на общественный интерес. Привыкнув к глубокому мышлению, независимый и неуклонный в своих принципах, Рикардо имел мало общего с политиками партии. Общественное благо, как он понимал его, было единственною целью его усилий в парламенте, и он работал над его осуществлением, нисколько не увлекаясь комбинациями партий.

Перемена в общественном мнении страны относительно финансовой и коммерческой ее политики с того времени, когда Рикардо получил место в парламенте, была столь же полна, как и богата последствиями. Не только все руководящие члены палаты были готовы согласиться, что английская исключительная система основывается на порочных началах, и что допустить свободное соперничество во всех отраслях английской промышленности есть дело глубокой политики, но они были готовы сделать эти учения частью законов страны и дать им станцию парламентского авторитета. С. Роберт Пиль, оказавший этому делу большую услугу установлением в полном размере начала свободной торговли, развитого Смитом и его последователями, охотно согласился бы, по словам Мак-Куллоха, что речи и сочинения Рикардо не мало способствовали этому.

В 1820 г. Рикардо поместил в дополнении к «Encyclopaedia Britannica» статью о фондовой системе, хотя и не вполне ясную по изложению, но содержащую некоторые довольно важные исследования.

В 1622 г., в течение парламентских споров о хлебных законах, он публиковал свой трактат «О покровительстве земледелию». Здесь он обсуждает целый ряд вопросов, относящихся по влиянию высокой ценности хлеба на задельную плату и прибыль, к действию налогов на земледелие и мануфактуры и т. д.

«Если бы,

– говорит Мак-Куллох, —

Рикардо никогда не писал ничего больше, то одного этого памфлета, благодаря ясности и точности, с которыми трактуется в нем о множестве важнейших предметов, было бы достаточно для доставления автору места в первом ряду экономистов».

Хотя и не особенно крепкое, телосложение Рикардо было с виду здорово и обещало ему долгую жизнь. Он страдал как-то ушною болезнью, которой, однако, не придавал большого значения. Удаляясь в свое имение в Glocestershire’е (Gatcomb Рагк) по окончании сессий 1823 года, он был в полном здоровье и в прекрасном расположении духа, кроме окончания трактата, содержащего клан учреждения Национального Банка, он работал со своей обыкновенной ревностью над некоторыми из самых темных экономических учений. Но он не мог привести их к окончанию. В сентябре у него внезапно явилась чрезвычайно сильная боль в страдавшем прежде ухе; но симптомы все-таки не казались еще неблагоприятными, и прокол нарыва, образовавшегося в ухе, значительно способствовал улучшению положения больного. Однако облегчение было лишь кратковременно: черев два дня снова возникло воспаление, сопровождавшееся на этот раз давлением на мозг, и потерей сознания, которые окончились только со смертью больного, 11 сентября, на 52 году его жизни.