Оноре де'Бальзак - Сочинения

На другой день Калист ей показался тем, чем он был, честным, безукоризненным джентльменом, но без оживления и ума. В Париже называют умным человеком того, кто блещет умом, как фонтан бьет водою. Все светские люди и парижане вообще считаются умными. Но Калист слишком любил, был слишком увлечен, чтобы заметить перемену в Беатрисе и заинтересовать ее чем-нибудь новым. Он казался очень бледным при вечернем освещении и не возбудил волнения в жаждущей страсти Беатрисе. Истинная любовь – это открытый кредит такой дикой силе, что момент разорения неизбежен. Несмотря на усталость, которую Беатриса чувствовала в этот день (день, когда женщина скучает возле своего возлюбленного), Беатриса содрогнулась при мысли о встрече Ла Пальферина, преемника Максима де Трайля, с Калистом, человеком смелым без всякой рисовки. Она не решалась видеться с молодым графом, но случай разрубил узел. Беатриса взяла треть ложи в Итальянской опере в темном первом ярусе, чтобы не быть видимой. Несколько дней Калист сопровождал маркизу и стоял сзади нее. Он старался приехать позднее, чтобы не быть никем замеченным. Беатриса выходила одна из первых, не дожидаясь конца последнего акта. Калист сопровождал ее на расстоянии, хотя за маркизой приезжал старый слуга Антон. Максим и Ла Пальферин наблюдали эту стратегию, внушаемую уважением к приличиям, необходимой осторожностью, какою отличаются влюбленные, и осторожностью женщин, павших во мнении общества. Женщины боятся всегда унижения, больше чем смертной агонии, но, благодаря стараниям Максима, Беатриса испытала это унижение, это оскорбление, которому женщины, стоящие на высоте Олимпа, подвергают упавших с него. На одном из представлений «Лючии», которое оканчивается, как известно, одним из самых блестящих триумфов Рубини, маркиза Рошефильд, не предупрежденная Антоном, вышла через коридор в переднюю театра. Вся лестница была покрыта хорошенькими женщинами, стоявшими на ступеньках или группами внизу, в ожидании своих экипажей. Все узнали Беатрису, она вызвала общий шепот. Толпа расступилась, и маркиза осталась одна, как зачумленная. Калист, видя жену на лестнице, не посмел подойти к отверженной. Напрасно Беатриса бросала на него взгляды, полные слез, моля подойти к ней. В эту минуту Ла Пальферин, изящный, обворожительный, оставив двух дам, приблизился к маркизе и заговорил с ней.

– Дайте мне руку и выходите гордо, я отыщу вашу карету, – сказал он.

– Хотите закончить вечер у меня? – предложила она, садясь в карету и давая ему место около себя.

Пальферин крикнул груму: «Следуй за каретой маркизы!» Сам же сел с Беатрисой, к удивлению Калиста, который стоял на месте, как пригвожденный. Беатриса потому и пригласила молодого графа с собою, что заметила волнение и бледность Калиста. Все голубки – Робеспьеры с белыми перьями. Три кареты с невыразимой быстротой катились в улицу де Шартр, карета Калиста, Беатрисы и Пальферина.

– А, и вы здесь! – сказала Беатриса, входя под руку с графом и увидев Калиста, лошадь которого перегнала другие экипажи.

– Разве вы знакомы с этим господином? – гневно спросил Калист Беатрису.

– Десять дней тому назад граф Пальферин был мне представлен Натаном, – отвечала Беатриса, – а вы, сударь, знакомы со мною четыре года…

– Я готов, – сказал Карл-Эдуард, – мстить маркизе д’Эспар до третьего колена за то, что она первая отошла от вас.

– А, это она! Так я ей отплачу за это! – воскликнула Беатриса.

– Лучшая месть это примирение с вашим мужем, и я могу возвратить вам его, – шепнул он ей на ухо.

Разговор продолжался до двух часов ночи, и Калист ярость которого сдерживали взгляды Беатрисы, не имел возможности сказать ей и двух слов. Ла Пальферин, не любивший Беатрису, по уму, любезности и хорошему тону далеко превзошел Калиста, который вертелся на стуле, как червяк, разрезанный пополам, и раза три вставал, чтобы дать пощечину Ла Пальферину. Когда в третий раз он сделал движение к графу, тот спросил его: «вы нездоровы, барон?» Слова эти заставили Калиста опуститься на стул, и он сидел, как столб. Маркиза разговаривала с непринужденностью Селимены, делая вид, что не замечает Калиста. Ловко бросив умное словечко, Ла Пальферин ушел, оставив поссорившихся влюбленных.

Итак, ловкий Максим заронил искру раздора в жизнь маркиза и маркизы Рошефильд. Узнав на другой день об успехе этой сцены от Пальферина в Жокей-клубе, где молодой граф удачно играл в вист, Максим отправился в улицу Ла Брюйер, в отель Шонц осведомиться, как шли дела мадам Шонц.