Генри Джеймс - Крылья голубки

– Если бы он ей и в самом деле нравился, миссис Кондрип сказала бы мне об этом.

Услышав это, Сюзан Шеперд некоторое время молчала, задаваясь вопросом: о чем же они так долго рассуждали?

– Но вы задавали ей этот вопрос?

– О нет!

– Ах! – произнесла Сюзан Шеперд.

Однако Милли легким тоном объяснила ей, что не стала бы задавать такой вопрос ни за что на свете.

Сегодня лорд Марк смотрел на нее как-то по-особому, так, будто хотел вынудить ее признаться, что она с самого начала судила о нем несправедливо, и теперь он имеет право так или иначе использовать ее признание к своей выгоде; его намерение, некоторым образом, принесло свои плоды: оказалось, что он все-таки чем-то интересуется, и достаточно интенсивно, чтобы заставить ее, как это ни абсурдно, почувствовать себя признающейся ! – хотя за все время их знакомства и речи не заходило о справедливости или несправедливости: такой проблемы между ними просто не возникало. Он поначалу явился в отель, отыскал там Милли и, обнаружив, что Сюзан Шеперд дома, обошелся с ней «корректно» – оттенок был именно таков, – что воображение Сюзан тотчас же с удовлетворением отметило; потом он явился еще раз, но их не застал, затем посетил их снова и нашел на месте; он легко дал им понять, что, пусть даже в это время уже наступает конец всему – это они могли почувствовать и сами по истощившейся атмосфере – атмосфере лондонского сезона, который был уже при последнем издыхании, – им достаточно лишь упомянуть те места, куда им хотелось бы попасть. Настроение обеих дам – или, по крайней мере, их застенчиво высказанное заявление – было таково, что не существует определенного места, куда они хотели бы попасть, что они просто каждый раз обнаруживают, где бы они ни очутились, что им нравится то место, куда их привезли. Именно так, в высокой степени, и обстояло дело с их теперешним сознанием, что вполне могло быть, в столь же значительной степени, делом совершенно естественным: их впечатления к тому дню, благодаря счастливому повороту колеса Фортуны собрались для них в великолепный букет, подобный целой охапкередчайших цветов, принесенных им в дар. Дар этот был перед ними – их подвели прямо к нему; и если у них все еще сохранился обычай смотреть друг на друга с некоторого отдаления, чтобы укрепить единение, рука лорда Марка будет молча признана меж ними именно той рукой, что повернула колесо. Это он совершил касание, что видно при легчайшем рассмотрении, – касание, которое произвело то отличие (как на том же месте и в тот же час выразилась Сюзи и повторяла снова и снова себе и другим, кого это могло касаться), благодаря которому им удалось не упустить столь прекрасный и интересный опыт; благодаря которому не упустила его и миссис Лоудер, хотя на поверхностный взгляд они приехали туда как раз вместе с миссис Лоудер и хотя потом наша юная леди целых полчаса или около того была непосредственно занята с другой дамой, с большой внутренней приятностью воспринимая все окружающее.

Для Милли величественное историческое здание, помимо его террасы и парка – центра прямо-таки экстравагантно-грандиозной композиции Ватто, несло на себе особый оттенок, словно старое золото, блеск которого «приглушен» качеством воздуха, словно самый разгар лета настроили созвучно общему совершенному вкусу. В предыдущий час по ее меркам с нею произошло очень многое, как ей казалось, связанное с ее восприятием, буквально открытием этого места – величины, выраженной в знакомстве с новыми очаровательными людьми, в хождении по залам с доспехами и оружием, с картинами, со шкафами и шкафчиками, с гобеленами, чайными столиками; в настойчивых напоминаниях самой себе, что такое величие стиля есть символ предназначенного счастливого преуспеяния. Величие стиля было великолепным сосудом, вместившим все остальное – приятное персональное изобилие, ненапыщенные, вполголоса приветствия, почтенный возраст знаменитых хозяина и хозяйки, одновременно столь выдающихся и таких простых, столь открытых для публики и таких застенчивых: все это стало просто теми или иными элементами внушения. Элементы сплавились друг с другом и придали пикантность тому глотку, чей вкус, по сути, мог поразить девушку, как бы растворившись в чашечке кофе с мороженым, которую она рассеянно приняла из чьих-то рук, в то время как более полный поток не переставал каким-то образом уносить ее все дальше и выше – в свежесть отклика всего ее юного существа, в свежесть первого и единственного ее расцвета. Пожалуй, сейчас кульминацией для нее стал тот факт, что она, казалось, разобралась наконец, благодаря тетушке Мод, в чем же действительно было дело. Это и не могло быть ничем меньшим, чем кульминация для не очень счастливой, неуверенной в себе девушки – неожиданно услышать сказанное прямо в лицо, что все дело в ней самой, – ибо явно только к этому и могло сводиться сказанное миссис Лоудер. Все, разумеется, выглядело великолепно на великолепных картинах, и несомненно, что частью блестящей жизни – поскольку эта блестящая жизнь, как можно было не очень четко себе представить, велась вполне человечно – было то, что получаемые здесь впечатления перенимали часть этого блеска; но все же не станем много о том говорить; их визит отметил этот час как бы официальным штампом, способствующим человеку легко и спокойно воспринять откровенную ласковость миссис Лоудер.