Вашингтон Ирвинг - Итальянские разбойники. Ньюстедское аббатство (сборник)

Они делают это для того, чтобы, с одной стороны, в глазах простого народа иметь военный вид, а с другой стороны, чтобы возбудить посредством наружного блеска у молодых людей в деревнях охоту вступать в их общество. Одежда их часто бывает весьма богата и красива. Они носят куртки и брюки светлых цветов, иногда богато расшитые; грудь их украшают медали и ордена; шляпы имеют форму конуса, широкие поля которых бывают разукрашены цветными лентами и перьями; волосы же нередко прикрывают шелковой сеточкой; они носят особые сандалии из сукна или кожи, которые прикрепляются ремнями и чрезвычайно гибки, легки и весьма удобны для хождения по горам; широкий пояс из сукна или из шелка, сплетенный в виде сетки, служит для ношения богато украшенных пистолетов и кинжалов; на спине висит карабин, а широкий темный плащ, карбонарий, служащий защитой от непогоды и постелью на ночных биваках в горах, накидывается небрежно на плечи.

Они – обладатели большого пространства земли, примыкающего к Апеннинским горам; они знают все труднопроходимые ущелья, потайные тропы для отступления и непроходимые леса на вершинах гор, где их не отваживается преследовать никакая вооруженная сила. Они уверены в хорошем расположении жителей этой страны, неграмотного и бедного народа, который они не только никогда не беспокоят, а напротив, нередко одаривают частью своей добычи. И их действительно почитают в некоторых деревнях и пограничных городах, где они превращают награбленные ими вещи в деньги, за полугероев. При столь благоприятном стечении обстоятельств, будучи защищаемы ущельями гор, разбойники всегда дают сильный отпор слабой полиции итальянских владений. Тщетно прибиваются объявления с именами и приметами к дверям церквей и обещаются вознаграждения, если их выдадут, живыми или мертвыми, государственным судам; жители деревень опасаются их предавать, либо потому, что ежедневно видят ужасные примеры мщения изменникам, либо потому, что имеют с ними очень выгодные отношения. Часто жандармы преследуют и убивают их как хищных зверей, часто их головы бывают выставлены в клетках и на шестах вдоль дорог, или их трупы повешены на деревьях в тех местах, где они совершили грабеж; однако же эти страшные зрелища вместо устрашения разбойников достигают только того, что те с еще большим ожесточением нападают на путешественников.

В то время, когда эстафета была столь отчаянно ограблена, дерзость разбойников достигла высочайшей степени. Они сожгли многие загородные дома, рассылали гонцов в города к купцам и богатым гражданам и требовали денег, платья, галантерейных товаров, а в случае отказа угрожали местью; они имели своих доверенных лиц в каждом городе, в каждой деревне, в каждом трактире на больших дорогах, которые извещали их обо всех путешественниках. Они нападали на дилижансы, похищали богатых и знатных людей и прятали их в ущельях гор, принуждая писать родственникам, чтобы те присылали значительные суммы для выкупа, не щадя даже женщин, которые попадались им в руки.

Так поступали разбойники, или лучше сказать, такие ходили о них слухи, когда была ограблена эстафета. Смуглый молодой человек и дама венецианка, о которых мы упомянули, приехали в гостиницу после обеда в собственной карете, в сопровождении одного слуги. Они недавно вступили в брак, хотели совершить небольшое путешествие в эти романтические края и посетить в Неаполе богатую тетушку молодой супруги.

Дама была молода, чувствительна и боязлива. Рассказы, слышанные ею по дороге, увеличили ее опасения как в отношении самой себя, так и в отношении супруга, поскольку, несмотря на то, что она уже больше месяца была замужем, тем не менее любила своего мужа без памяти. Когда они прибыли в Террачину, ужасные слухи, и две головы разбойников, висевшие по обеим сторонам старинных городских ворот в железных клетках, еще больше умножили ее страхи. Напрасно пытался успокоить ее супруг: она промедлила после обеда в гостинице до тех пор, пока не стало слишком поздно продолжать путешествие в тот же вечер, а последние слова эстафетчика еще больше расстроили ее.

– Возвратимся лучше в Рим, – сказала она, кинувшись в объятия мужа, – лучше возвратимся в Рим и оставим путешествие в Неаполь.

– А как же посещение тети? – спросил супруг.

– Но какая мне радость в посещении тети, если я не уверена в твоей безопасности, – ответила она, нежно взглянув на мужа.

В ее словах и поступках сказывалось нечто, без слов говорившее, что в эту минуту она более опасалась за мужа, нежели за себя, что она недавно была замужем и согласилась на брак без принуждения. Она чувствовала именно то, о чем говорила, – в этом по крайней мере не сомневался ее муж. В самом деле, никто не усомнился бы в ее искренности, кто хоть раз слышал приятный звук венецианского голоса, ощутил нежность венецианского наречия и кто видел волшебный взор венецианских очей. Он взял ее белоснежную руку, нежно прижал к своей груди и, поцеловав, сказал:

Читать дальше