Вашингтон Ирвинг - Таинственный портрет

© Перевод, А. Бобович, наследники, 2022

Школа перевода В. Баканова, 2022

© ООО «Издательство ACT», 2022

XVIII, вторник, 24 ноября 1807 года

Ланселот Лэнгстафф, эск.

Эту историю передают в нашей семье из поколения в поколение уже больше века. Мой кузен Кристофер любит смаковать ее во всех подробностях, и так как она до известной степени связана с персонажем, часто упоминаемым в нашем труде, то на мой взгляд заслуживает быть представленной читателям.

Вскоре после того, как мой дед мистер Лемюэль Коклофт обосновался в поместье и ровно в тот момент, когда соседские сплетники, совавшие нос в его дела, изнывали по новой пище для пересудов за чайным столом, нашу маленькую работящую сельскую общину ввергло в состояние великого смятения, любопытства и домыслов, – как это часто бывает в крохотных, погрязших в сплетнях деревеньках, – внезапное необъяснимое появление загадочной личности.

Предметом беспокойства стал невысокий мужчина иноземной внешности с суровым взглядом, занявший старый дом, пользовавшийся дурной славой, почти развалившийся и нагонявший ужас на всех, кто верил в привидения. Незнакомец обычно носил остроконечную шляпу с узкими полями и черный плащ, такой куцый, что тот едва доставал ему до колен. Он не искал ничьей близости или знакомства, не находил, похоже, удовольствия ни в увеселениях, ни в мелких раздорах маленькой деревни, даже не разговаривал ни с кем за исключением тех случаев, когда говорил сам с собой на чужом языке. Нередко с видом человека, погруженного в глубокие раздумья, он держал под мышкой завернутый в овчину большой том и попадался селянам то наблюдающим утреннюю зарю, то в полдень сидящим под деревом уткнувши нос в свою книгу, то вечером провожающим сосредоточенным умиротворенным взглядом уходящее за горизонт солнце.

Добрые люди из округи находили в этом нечто чрезвычайно странное. Чужака как будто окутывал густой туман тайны, в которую несмотря на всю остроту ума ни один из них не мог проникнуть. От избытка мирского снисхождения они объявили, что «он определенно не лучше того, каким хочет казаться» – безобидное суждение само по себе, но в широком смысле способное вместить в себя любое порицание. Молодые считали его унылым мизантропом, потому что он никогда не принимал участия в их играх. Старики отзывались о нем и того хуже, ведь он ничем не занимался и, казалось, не стремился заработать хотя бы фартинг. А что касается старых сплетниц, то в раздражении от упрямой молчаливости незнакомца они единодушно признали: человек, не способный или не желающий разговаривать, ничем не отличается от безмозглой скотины. Маленький человек в черном не обращал внимания на молву и, похоже, не собирался ни с кем делиться своей тайной. В итоге через некоторое время вся деревня встала на дыбы, ибо в небольших общинах их члены всегда пользуются привилегией все знать о делах друг друга, если не совать в них нос.

В воскресенье после проповеди у входа в церковь состоялось секретное совещание, посвященное тщательному расследованию поведения незнакомца. Школьный учитель высказал мнение, что это вечный жид. Пономарь был уверен, что раз он все время молчит, значит, масон. Третий с большим упорством утверждал, что странник – знатный доктор из Германии, а томик, который он носит под мышкой, содержит секреты чернокнижия. Возобладало, однако, мнение, что он ведьмак. Подобные существа в то время и тех краях водились в избытке. Одна старая баба из Коннектикута дальновидно предложила проверить этот факт, окунув чужака в чан с кипятком.

Подозрения, однажды всплыв, менялись, как морские течения и ветер, пока не превратились в уверенность. Во время ночной бури при сполохах молнии маленького человека в черном не раз видели скачущим и летающим по воздуху на метле. Все замечали, что в таких случаях буря приносила больше ущерба, чем обычно. Старуха, предлагавшая устроить испытание кипятком, в одну из подобных ночей потеряла ладную пегую корову, и случай этот был полностью приписан мстительной натуре маленького человека в черном. Когда непослушному батраку случалось без спроса сгонять на любимой хозяйской лошади к дальней зазнобе, и кобыла по утру едва волочила ноги, винили неизбежно маленького человека в черном. Стоило сильному ветру завыть ночью в трубе, как старухи пожимали плечами и говорили: «Опять маленький человек в черном разбушевался». В общем, он превратился в жупел для каждого дома, им пугали, призывали к послушанию и доводили до истерики маленьких детей. Ни одна хозяйка в деревне не могла спать спокойно без прибитой к двери, охраняющей от нечистой силы подковы.