Джон Донн - Стихотворения и поэмы

Книгу – станка порожденье – охотно
приемлет читатель.
Все же любезнее та, что родилась от руки.
Нынче Майн присмирел, и Сене он данник
исправный,
В дом победителя шлет Франкфурт ученья дары.
Книга, в печатной крещенная краске, на полке
томится,
Гибнет в трехперстной пыли, мошкам на пир
отдана.
Если ж рукою написана книга, почета достойна
Оная. Быть ей в ларце древнему свитку сестрой.
Феб, расскажи мне, как малые дети в игре
преуспели
Юную книгу довесть до стариковских седин.
Правда, немного в том чуда, что Эскулапово
племя
Молодость рваной в клочки книге сумело
вернуть.
Если же отрасль отцова свершила сие
превращенье,
То и родитель вдохнет младость в меня, старика.
О долголетье, оно тяжкой старостью нас удручает,
Делает глупым дитем, но молодым – никогда!
Только тебе, Ветхий днями, дано останавливать
время,
И молодеет Адам, ведая мышцу Твою.
Будем же, славный приятель, обманывать
жизни унылость
Добрыми книгами и дружбой, достойной небес.
Книга, постылая прежде, как только ее
возвратил ты,
Стала любимой стократ, стала и вправду моей.

Прежде, в миру, мне исправно служила печать
родовая —
Связка чеканная змей по гербовому щиту.

Ныне, священником став, герб отвергаю
фамильный
И принимаю взамен церковью данный мне герб.

Здесь, в средоточье герба, спасительный крест
ты увидишь,
Загнутый по краям, с якорем сходен сей крест.

В сих очертаниях смысл заключен сокровеннейший:
если
Крест терпеливо несешь, якорем станет твой крест.

Якорный крест Иисусу Спасителю служит
опорой, —
Смог он, распятый за нас, в якорь свой крест
обратить.

Но сохранил я змею с родового герба: если новый
Путь Бог избрал для тебя, старый не просит
забыть.

Змеи мудрость даруют, но часто, влачася во прахе,
Смерть нам сулят, но когда змеи к кресту
причтены,

Служат они к излеченью. Исполнимся мы
благодати,
Если крестом обладать будет Натура сама.

Крест – средоточье всего, но крест,
утвердившийся в якорь,
Символом веры предстал. Мой катехизис —
сей крест.

Здесь же, под малой печатью, немало даров
прилагаю.
Шлю им молитву вослед – дружбы вернейший
залог.

На обороте увидишь святого, чье имя ты носишь.
Пусть же пребудет с тобой благословенье его.

Скорбь, ране обходившая сей дом,
Днесь как наследник воцарилась в нем,
И, словно челядь, переняв манеры
Хозяйки новой, мы скорбим без меры.
Да и хозяин прежний завещал
Нам сколь угодно пищи для похвал
И вдоволь слез, чтоб расточился ныне
Запас, не тронутый при господине.
Как вянет плющ, когда могучий ствол,
На коем он дотоле рос и цвел,
Сожжен на алтаре иль в сад небесный
Перенесен из рощицы безвестной, —
Так иссушает нас его уход:
К иным брегам, отважный мореход,
Направил он корабль, и были б рады
Ему друзья свои доверить вклады.
Мы потеряли друга, он – сумел
Жизнь вечную обресть. Когда б имел
Врагов он, то признали бы и эти
За ним все добродетели на свете;
А тех, кто заслужил его любовь,
Теперь лишь смерть соединит с ним вновь.
Вот дети, в точности его портреты:
Безмолвны, только в саван не одеты.
Что мрамор! Здесь, недвижна как скала,
Семья живым надгробьем замерла.

Смерть – океан, которому во власть
Дана лишь наша низменная часть;
Его грозящий вал не досягнет
До горных стран души, ее высот.
Но волны бьют, грызут и рушат брег,
Когда теряет друга человек.
Навстречу им – ручьи сердечных гроз;
Но даже токи наших высших слез —
Тех, что грехи друзей смывать должны,
Становятся от скорби солоны.
Твердь более не делит воды над
И под – потоп не ведает преград.
О человек! ты жалишь сам себя
(Как скорпион), терзаясь и скорбя.
Очками слез мы лишь себя слепим,
Зря только горе, а не что – за ним.
Нет, смерть урона ей не нанесла!