Стендаль (Мари-Анри Бейль): Любовный напиток (сборник)

Вообразите мою тревогу. На беду была светлая, лун-ная ночь. Не прошло и часа, как я отчетливо увидела Майраля: он стоял у окна. После возвращения мужа я не догадалась закрыть выходившую в сад стеклянную дверь маленькой комнатки, расположенной рядом со спальней. Она была широко распахнута, так же как и дверь, которая вела из этой комнаты в спальню.

Тщетно пыталась я движениями головы – это было все, что я могла себе позволить, находясь рядом со спавшим возле меня ревнивым мужем, – тщетно пыталась я дать понять Майралю, что с нами случилось несчастье. Я услыхала, как он входит в соседнюю комнатку, и вот он стоит возле кровати, с той стороны, где лежу я. Вообразите мой ужас: было светло, как днем. К счастью, Майраль не произнес ни слова.

Я указала ему на спавшего рядом со мной мужа. Вдруг я увидела, что Майраль вынимает кинжал. Вне себя от страха я наполовину приподнялась; он нагнулся и сказал мне на ухо:

– Это ваш любовник, я понимаю, что пришел некстати. Впрочем, вам, очевидно, показалось забавным подшутить над бедным наездником. Так или иначе, но этому красавчику придется плохо.

– Это мой муж, – шепотом повторяла я ему и удерживала его руку изо всех сил.

– Ваш муж, который сегодня в полдень, у меня на глазах, сел на пароход, отходивший в Руайан? Неаполитанский прыгун не так глуп, чтобы этому поверить. Вставайте; мы поговорим с вами в соседней комнате, я этого требую! В противном случае я разбужу этого человека, и, быть может, тогда он назовет свое имя. Я сильнее, проворнее, я лучше вооружен и, несмотря на свою бедность, сумею доказать ему, что со мной шутки плохи. Я хочу быть вашим любовником, черт побери! Тогда в дураках останется он, а не я.

В эту минуту муж проснулся.

– Кто произнес здесь слово «любовник»? – вскричал он в тревоге.

Майраль, который шептал мне на ухо, держа меня в объятиях, вовремя заметил это неожиданное движение и успел нагнуться. Я же протянула руку, как будто голос мужа разбудил меня, и сказала ему несколько слов, которые вполне убедили Майраля в том, что это был мой муж. Дон Гутьерре решил, что ему это привиделось во сне, и заснул снова. Обнаженный кинжал Майраля все еще поблескивал в лучах луны, которые в этот момент отвесно падали на постель. Я обещала Майралю все, чего он желал. Он требовал, чтобы я прошла вместе с ним в соседнюю комнату.

– Хорошо, пусть это будет ваш муж, но мое положение от этого не становится менее глупым, – повторял он в гневе.

Наконец, пробыв у меня около часа, он ушел.

Поверите ли вы мне, сударь, если я скажу, что нелепое поведение Майраля почти открыло мне глаза, но ничуть не уменьшило моей любви к нему?

Муж никогда не бывал в обществе и почти не разлучался со мной. Устроить второе свидание, которое я клятвенно обещала подарить Майралю, было невероятно трудно.

Он писал мне письма, полные упреков; в театре он делал вид, что не смотрит на меня. В конце концов моя роковая любовь перешла все границы.

«Приходите в тот день, когда люди собираются на бирже, если вы встретите там моего мужа, – написала я ему, – и я спрячу вас. Если в течение дня случай позволит мне, мы повидаемся. Если нам посчастливится и муж уйдет на биржу и на следующий день, я снова увижусь с вами; если же нет, вы, по крайней мере, получите доказательство моей преданности и несправедливости ваших подозрений. Подумайте, какой опасности я подвергаю себя ради вас».

Это было ответом на его постоянные страхи: он думал, что я выбрала себе в обществе другого любовника и вместе с ним насмехаюсь над бедным неаполитанским прыгуном. Один из его приятелей наговорил ему по этому поводу каких-то нелепостей.

Неделю спустя муж ушел на биржу. Майраль перелез через садовую ограду и вошел ко мне среди белого дня. Вы видите, чему я себя подвергала! Мы не пробыли вместе и трех минут, как вернулся муж. Майраль прошел в мою туалетную комнату и спрятался там. Однако дон Гутьерре вернулся домой лишь для того, чтобы захватить нужные бумаги. На наше несчастье, у него был при себе мешочек с португальским золотом. Поленившись спуститься в кассу, он вошел в мою туалетную комнату, положил золото в один из моих шкафов, который запер на ключ, и так как он был очень подозрителен, то вдобавок ко всем этим предосторожностям унес также и ключ от туалетной комнаты. Вообразите мое огорчение! Майраль был взбешен; я могла только переговариваться с ним через дверь.

Вскоре муж вернулся. После обеда он почти насильно увел меня на прогулку. Потом ему захотелось пойти в театр, и, наконец, лишь поздно вечером я смогла вернуться домой. На ночь все двери в доме тщательно запирались, и муж брал к себе все ключи. Лишь совершенно случайно мне удалось, благодаря первому крепкому сну дона Гутьерре, выпустить Майраля из туалетной комнаты, где он так долго томился. Я открыла ему дверь небольшого чердака под крышей, но спуститься оттуда в сад оказалось невозможным. Там были разложены тюки с шерстью, которые охранялись двумя или тремя носильщиками. Весь следующий день Майраль провел на чердаке. Можете себе представить, что я выстрадала: каждую минуту мне казалось, что вот-вот он спустится вниз с кинжалом в руке и проложит себе дорогу, убив моего мужа. Он был способен на все. При малейшем шуме в доме я вздрагивала.