Грегор Самаров - Европейские мины и контрмины

– Твой язык звучен, – сказала она, – объясни мне, что значат эти стихи?

Он перевел стихотворение на французский язык, Джулия с глубоким вниманием слушала его.

– Но я нашел свою пальму, – сказал он и, быстро встав и подняв девушку, продолжал громко: – И никогда больше не оставлю ее… Я увезу ее с собою на мою прекрасную, тихую родину на севере, и огонь моего сердца заменит ей лучи южного солнца.

Сильное воодушевление оживляло его черты, глубокое чувство светилось в его очах.

Почти в испуге отскочила от него молодая девушка.

– Ради бога, – сказала она дрожа. – Не говори таких слов… не вызывай в моей душе картин, которые никогда, никогда, никогда не осуществятся!

– Почему же нет? – спросил Грабенов. – Разве ты не поедешь со мной?

– Поехать с тобой? – переспросила Джулия, и в ее взгляде блеснула радость. – О боже мой! Но… – продолжала она, потупив глаза, – подумай о своих родителях, о своей матери. – Как примет она девушку без имени, которая, – голос ее упал, руки сцепились, – не может тебе дать и того, что приносит своему супругу самая беднейшая и самая жалкая? Никогда, никогда, – повторила она печально и мрачно, – никогда не перенести мне этого! Иди своим путем, и пусть я буду для тебя приятным воспоминанием… У меня также останется свое воспоминание, радостный луч в предстоящем одиночестве!

Молодой человек задумался.

– Я не страшусь борьбы со светскими предрассудками за тебя и за мою любовь! Но, – продолжал он весело, – у нас еще хватит времени подумать об этом – я пробуду здесь все лето, ты не всегда будешь так печальна, позволишь мне начать борьбу за тебя и за мое счастье. И обещаю тебе, – сказал он громко, торжественно, – я не покину тебя и не успокоюсь до тех пор, пока не исцелю всех ран, нанесенных тебе судьбой!

Джулия покачала головой.

– Мне хотелось бы услышать твой чудесный голос, – попросил он. – Оставим до поры будущее и насладимся настоящим. Дай помечтать при звуках твоей песни, которые вызывают в моей душе картины детства.

И, нежно взяв девушку за руку, он подвел ее к пианино, стоявшему у окна. На маленьком столике лежали ноты.

Она стала перебирать их.

– Я спою тебе песенку, – сказала Джулия, – которая удивительно идет к моему положению. Песню, которую немецкий композитор влагает в уста певцу моего отечества; я выбрала ее из партитуры и аранжировала для своего голоса; она составляет, так сказать, связь между твоим и моим отечеством, потому что ее написал немец во славу Италии.

Она положила рукописные ноты на пюпитр и, пока молодой человек садился в кресло, с любовью следя за ее движениями, запела нежным, звонким и удивительно сильным голосом арию Страделлы из оперы Флотова 10 10 Фридрих фон Флотов (1812—1883) – немецкий композитор. Здесь речь идет о его опере «Алессандро Страделла» (1844). :

Едва слышный тонкий запах цветущих роз и фиалок, смешанный с ароматом, напоминавшим испанский жасмин, наполнял салон императрицы Евгении в Тюильри. Здесь обретался целый легион мелких безделушек, украшающих салон каждой знатной дамы, обладающей вкусом: альбомы, рисунки, старинный севрский и саксонский фарфор, античная бронза – одним словом, все те вещи, которые, не имея настоящей цели и пользы, так сильно украшают жизнь, привлекая взгляд то сюда, то туда и наполняя душу вечно сменяющимися образами и вечно новыми мыслями.

В большом мраморном камине горел несильный огонь; стоявший пред ним экран из цельного зеркала в простой раме из позолоченной бронзы, защищал от непосредственного жара, не скрывая, однако, веселой игры пламени.

Около огня сидела на козетке императрица в утреннем наряде сдержанных тонов; перед ней лежали на большом столе тщательно исполненные эскизы предметов дамского туалета с обозначением цветов.

Рядом располагалась на низеньком стульчике подруга и наперсница императрицы – принцесса Анна Мюрат, бывшая полтора года замужем за одним из первых французских вельмож, герцогом Муши, принцем Пуа, из угасающей фамилии Ноай, – дама лет двадцати шести, высокая и полная, с приятным выражением лица, своей фигурой несколько напоминавшая английский тип.