Ирвин Шоу - Две недели в другом городе. Вечер в Византии

– Как ваша фамилия, леди? Де Медичи? Борджиа?

– Что? – недоумевающе произнесла Вероника. – Что ты сказал?

– Пока обойдемся без полиции.

– Мое предложение вполне разумно, – обиженно сказала Вероника.

– Позволь кое-что у тебя спросить. Что ты собираешься делать, когда эти две недели кончатся и я уеду?

– Это я решу потом, – простодушно ответила Вероника.

Джек вздохнул. Будь проклят Деспьер, подумал он. Вчера на виа Венето француз здоровался едва ли не с каждым, кто проходил мимо их столика.

– Есть другой выход, – сказал Джек. Проглотив слюну, он добавил тихим голосом: – Мы можем расстаться.

Сейчас она показалась ему обиженным ребенком.

– Ты этого хочешь?

Джек задумался. Любой ответ не был бы абсолютно правдивым.

– Нет, – произнес он.

Вероника улыбнулась, облизнула край рта. «Когда-нибудь, – сказал себе Джек, – если я познакомлюсь с ней ближе, я отучу ее от этой привычки».

– Я в этом не сомневаюсь. А, ладно, – она резким движением стряхнула крошки с юбки, – я напишу ему письмо. Очень сухое. Посоветую вести себя прилично. Оно остудит его пыл.

– Возможно, – с сомнением в голосе произнес Джек.

Внезапно, теперь, когда решение было принято, он страстно захотел ее. Сидя здесь, держа ее за руку, любуясь гладкой оливковой шеей, поднимавшейся из V-образного разреза свитера, он почувствовал, что поток воспоминаний о вчерашнем дне обрушился на него со всей силой.

– Пойдем ко мне в гостиницу, – произнес он.

Вероника покачала головой.

О господи, теперь она будет кокетничать. Это уже чересчур.

– Нет, – сказала она. – Он наверняка крутится где-то возле твоего отеля, караулит нас. Вот свинья.

– Тогда поедем к тебе, – предложил он.

Она снова покачала головой.

– Нельзя. Я живу в маленькой семейной гостинице. Тебя ко мне не пустят. Там полно священников из Германии, помешанных на вопросах морали.

– Тогда что же мы будем делать? Дождемся темноты и поищем укромный уголок в саду Борджезе?

– Завтра, – сказала Вероника, – я переберусь к подруге. Она весь день на работе; в квартире, кроме меня, никого не будет.

– А как нам быть сегодня?

Вероника усмехнулась:

– Ты не можешь дождаться завтрашнего дня?

– Нет.

– И я тоже. – Она взглянула на часы. – Я буду занята еще два часа. В пять приду к тебе.

– Ты же считаешь, что он может появиться возле отеля, – напомнил Джек.

– Только не в пять часов.

– Почему ты так думаешь?

– Ежедневно в пять часов, – Вероника, собрав свои вещи, встала, – он посещает психоаналитика. При любых обстоятельствах. Не беспокойся. Он не придет сюда.

Она нагнулась и поцеловала его.

– Я выйду первой. Обожди пять минут. На всякий случай.

Он проводил ее взглядом. Длинные темные волосы ниспадали на плечи девушки; бедра Вероники покачивались чуть заметнее, чем обычно, – она знала, что Джек и два официанта смотрят ей вслед; высокие каблуки итальянских туфель кокетливо простучали по мозаичному полу.

«Господи, – подумал Джек, когда дверь закрылась за девушкой и он откинулся на спинку кресла, – в какую историю я ввязался? Стоит ли игра свеч?»

Покинув ресторан, Джек попросил Гвидо отвезти его в посольство и добавил, что потом машина не понадобится ему до восьми вечера. Из любопытства Джек поинтересовался у Гвидо, как итальянец распорядится свободным временем.

– Поеду домой, – серьезно ответил Гвидо, – и буду играть с тремя моими малышами.

– У меня тоже трое детей, – сказал Джек.

– В них – смысл жизни, – заметил Гвидо и неторопливо отъехал от тротуара.

У подъезда посольства стоял молодой, рослый морской пехотинец. Часовой напомнил Джеку о той поре, когда Эндрюс заканчивал учебу в школе. На груди розовощекого парня висели медали, полученные за участие в боевых действиях на Тихом океане и в Корее, а также Серебряная звезда и Пурпурное сердце. Он приветливо, открыто улыбнулся Джеку; солдат выглядел слишком молодо для ветерана любой из войн и не походил на человека, перенесшего ранение. Глядя на высокого, румяного пехотинца, Джек вспомнил о Брезаче. «Какие личные драмы пережил этот часовой? – подумал Джек, заходя в здание. – Чьи двери охраняет он в свободное от службы время? Когда посещает психоаналитика?»

Джек представился девушке, сидящей в приемной, сказал, кого хочет увидеть, и через пару минут уже сидел в пресс-бюро, среди грохота пишущих машинок, напротив Хэнсона Мосса, молодого человека, до перевода в Рим несколько лет прослужившего в Париже.