Френсис Фицджеральд - Отбой на заре. Эхо века джаза (сборник)

– Они выглядели как-то необычно, – сказал Хьюберт. – Один из них был похож на итальянца.

Миссис Биссел пригласила всех в столовую, где на столе появился пирог и грейпфрутовый сок для гостей. Имогена села рядышком с Хьюбертом.

– Расскажи мне все подробно, Хьюберт! – попросила она, сложив руки и всем своим видом выражая внимание.

Хьюберт вновь поведал историю своего приключения. Теперь на ремнях преступников уже появились ножи; переговоры Хьюберта с бандитами стали более продолжительными, громкими и язвительными. Он стал грозить им тем, что могло их ожидать, если они не перестанут валять дурака; они было схватились за ножи, но тут же передумали и пустились в бегство.

В середине этого повествования с другой стороны стола раздалось забавное фырканье, но когда Имогена посмотрела в ту сторону, то увидела, что Бэзил с невинным видом просто сидит и намазывает варенье на кусочек пирога. Тем не менее через минуту звук повторился, и на этот раз ей удалось поймать довольно злое выражение у Бэзила на лице.

– Интересно, а что бы сделал ты, Бэзил? – язвительно поинтересовалась она. – Могу поспорить, что ты бы от них бежал, и только пятки бы сверкали!

Бэзил положил в рот кусок пирога и тут же подавился – этот инцидент Билл Кампф и Рипли Бакнер отчего-то встретили взрывом хохота. По мере продолжения истории Хьюберта казалось, что любые, даже самые мелкие, инциденты за столом вызывали у ребят все более громкое веселье. Аллея теперь просто кишела злодеями, а борющийся с неблагоприятными обстоятельствами Хьюберт стал вызывать у Имогены некое раздражение, но она никак не могла признаться себе, что рассказ ей попросту надоел. Напротив, каждый раз, когда Хьюберт припоминал новую деталь и начинал все сначала, она бросала на Бэзила враждебный взгляд, ощущая к нему все более глубокую неприязнь.

Когда все перешли в библиотеку, Имогена пошла к пианино, где и уселась в одиночестве, а мальчики сгрудились на кушетке рядом с Хьюбертом. К ее досаде, они явно были готовы слушать его рассказ снова и снова. Время от времени они издавали странные приглушенные смешки, но как только повествование начинало буксовать – они тут же начинали требовать продолжения:

– Ну же, давай, Хьюберт! А напомни-ка, который из них бежал быстрее, чем Билл Кампф?

Она была рада, когда через полчаса все встали и решили расходиться по домам.

– С самого начала и до конца – это крайне странное дело! – сказал мистер Блэр. – Не нравится мне все это! Надо будет завтра пригласить детектива и обсудить, что да как. И что им было надо от Хьюберта? Что они хотели с ним сделать?

Никто не решился ответить. Даже Хьюберт промолчал, с почтительным ужасом задумавшись о своей возможной судьбе. Во время перерывов в его повествовании разговоры переходили на такие косвенно связанные с делом предметы, как убийства и привидения, и этими разговорами ребята вогнали себя в состояние заметной паники. Все и на самом деле поверили – в разной, конечно, степени – в то, что в окрестностях завелась банда похитителей детей.

– Не нравится мне все это! – повторил мистер Блэр. – Пожалуй, провожу-ка я вас всех по домам, ребята!

Бэзил воспринял это предложение с чувством облегчения. Вечер, без всяких сомнений, удался, однако разбуженных однажды фурий не всегда удается удержать в узде. Сегодня вечером ему как-то не хотелось ходить по улицам в одиночестве.

В прихожей Имогена, воспользовавшись моментом слегка затянувшегося прощания матери с мистером Блэром, кивком поманила Хьюберта обратно в библиотеку. Немедленно приготовившись к самому худшему, Бэзил стал прислушиваться. До него донеслись шепот и приглушенный шум несильного сопротивления, за которыми последовали отнюдь не скромные и вполне узнаваемые звуки. Бэзил вышел из дверей, и уголки его губ грустно опустились. Он ловко сложил все карты, но в самый последний момент жизнь вдруг достала из рукава козырного туза!

Чуть погодя все пошли по домам, держась вместе, осторожно заглядывая за углы на поворотах и постоянно оглядываясь. Неизвестно, что ожидали увидеть Бэзил, Рипли и Билл, внимательно всматриваясь в зловещие пасти боковых улиц и заглядывая за казавшиеся во мраке огромными деревья и темные заборы; вероятно, им мерещились там те самые нелепые и волосатые головорезы, что поджидали сегодня вечером в засаде Хьюберта Блэра.

Через неделю Бэзил и Рипли узнали, что Хьюберт с матерью уехали на все лето к морю. Бэзил почувствовал сожаление. Он надеялся перенять от Хьюберта некоторые изящные манеры, которые сверстники находили столь изумительными и которые могли бы пригодиться осенью, когда он поедет в школу-пансион. Вспоминая уехавшего Хьюберта, он стал тренироваться опираться о дерево и якобы промахиваться мимо, а также учиться скатывать по руке ролик, и стал носить свою кепку набекрень, таким же забавным манером, как Хьюберт.