Роберто Арльт - Злая игрушка. Колдовская любовь. Рассказы

— Вы ни во что не верите…

— Может, Леонильда, вы хотите, чтобы я в вас поверил?

— Что же это, жизнь вечно будет такой?

— А какой бы вы хотели, чтобы она была?

— Не знаю… не знаю. Так, значит, все супружеские пары живут, как мы с Хуаном.

— Более или менее, девяносто девять из ста.

— Что же делать?

До этого момента разговор их окольными путями шел спокойно, но тут вдруг в душе Карла поднялась целая буря чувств. Он грубо схватил женщину за руку, притянул к себе и поцеловал. Она старалась уклониться от его губ. Он отпустил ее и, глядя на нее с нежностью, сказал:

— Я поцеловал тебя потому, что ты разнесчастная бабенка. Обыкновенная бабенка, которая верит кинобредням. Посмотри мне в глаза. — Она, покраснев от стыда, забилась в угол кресла. — Вот видишь: я уже не хочу тебя. Попытайтесь, — он перестал говорить ей «ты», — полюбить Хуана. Он хороший человек. Я тоже хороший человек. Мы, мужчины, все хорошие люди. Но над каждым из нас насмехается какая-нибудь женщина, над каждой женщиной где-то насмехается какой-то мужчина. Вот так все оно и тянется, как я вам уже говорил, — значит, мы квиты.

Сидя напротив, они почти спокойно смотрели друг на друга и чувствовали себя так, будто остались одни на всем белом свете. Ничего нового они уже узнать не могли, и говорить им было не о чем… Карл поднялся.

— До свидания, сеньора.

Она как-то двусмысленно улыбнулась и осторожно спросила:

— Вы не рассердитесь? Я расскажу Хуану, когда он вернется, что вы заходили.

— Как? Вы ему расскажете?

— А разве мы делали что-нибудь плохое?

— Вы правы. До свидания.

И пока он шел к массивным деревянным дверям, Леонильда сидела неподвижно и смотрела ему в спину.

нем ничто этого не предвещало.

Коммерческая жизнь города кипела, как и всегда. Людской поток вливался в стеклянные двери огромных магазинов, расплескивался перед витринами, тянувшимися сплошной стеной вдоль темных улиц, где смешивались запахи прорезиненных тканей, цветов и всякой снеди.

Кассиры восседали в своих прозрачных укрытиях, администраторы, стоя на ковровых дорожках в центре торгового зала, бдительно надзирали за подчиненными.

Подписывались контракты и погашались ссуды.

В различных местах города, в разное время дня многочисленные юные пары поклялись друг другу в вечной любви, забыв, что плоть их бренна; несколько шоферов пренебрегли безопасностью пешеходов; небо за уходящими ввысь зелеными ажурными опорами высоковольтной линии было пепельно-серым, как бывает всегда, когда воздух перенасыщен влагой.

Ничто этого не предвещало.

Вечером засветились огни небоскребов.

Великолепие сверкающих фасадов, четко прочерчивающих в трех измерениях темноту, потрясало наивных людей. Многие воображали себе те несметные сокровища, что были, по их мнению, укрыты здесь под броней из железа и бетона. Дюжие стражи порядка, с полным сознанием возложенного на них долга, проходя вдоль этих зданий, тщательно осматривали дверные и оконные проемы нижних этажей, чтобы предотвратить действие какой-нибудь адской машины, если ее ненароком сюда подбросят. На улицах темнели силуэты: конная полиция, поводья натянуты, оружие — зачехленные карабины и специальные пистолеты, заряженные слезоточивым газом.

Люди робкие с благодарностью смотрели на зачехленное смертоносное оружие и думали: «Как мы хорошо защищены!»; а иностранные туристы, проезжая мимо, приказывали шоферу остановиться и тростью указывали тем, кто был с ними в автомобиле, на сияющие названия международных фирм. Названия эти сверкали на самой разной высоте на бесконечных, поднимавшихся вверх ступенями фасадах, и многие иностранцы пыжились от гордости и думали о могуществе своей далекой родины, чью экономическую экспансию олицетворяли эти филиалы, — поэтому названия и надо было поместить под самые облака. Таких высот они достигли.

С плоских крыш, вознесенных под самые звезды, долетала музыка — синкопы блюзов, то и дело уносимых в сторону ветром. Матовые фонарики освещали висячие сады. Среди листвы диковинных растений, под почтительным и неусыпным наблюдением официантов, танцевали элегантно одетые богатые бездельники, молодые мужчины и женщины; прекрасно держаться им помогал спорт, а оставаться ко всему безразличными — пресыщение. Некоторые мужчины — ни дать ни взять мясники в смокингах — нагло улыбались, и абсолютно все, говоря о тех, кто был там, внизу, казалось потешались над чем-то таким, что они могли расплющить одним ударом кулака.