Уильям Шекспир - Жизнь и смерть Гая Юлия Цезаря

Чтоб марта береглись вы середин.

ЦЕЗАРЬ

Предстаньте пред моим лицом,

И дайте разглядеть его мне целиком.

КАССИЙ

Эй, гражданин, эй, выйти из толпы,

Глаза на Цезаря немедля подними!

ЦЕЗАРЬ

Ну, что хотел, теперь ты мне скажи!

Какая, повтори, была последней фраза?

Прорицатель

Поберегитесь середины, иды марта!

ЦЕЗАРЬ

Ну, он неисправимый фантазёр;

Давайте мы оставим его здесь: уйдём.

КАССИЙ

А вы пойдёте лицезреть, как происходит бег?

БРУТ

Я, нет!

КАССИЙ

Я, умоляю, вас, прошу!

БРУТ

Я не играю в ту игру:

Испытываю недостаток я отчасти

Где быстрота, там для Антония светит счастье.

Позвольте, Кассий, не мешая вашим планам,

Я покидаю вас, уйду, пожалуй.

КАССИЙ

Брут, я наблюдал за вами долго:

Ко мне не сходят с ваших глаз мягкие волны,

И эта демонстрация любви, – не та, что я хотел бы обрести:

Вы так жестки́ – и слишком странны при подаче мне руки.

И так нельзя, с друзьями, – с теми, кто так дружен с вами.

БРУТ

Кассий,

Ваш труд напрасный:

Я сам себе не рад

Когда я прячу взгляд

Я развернул в себя беду,

Присущую лицу лишь своему, и одному. Досаду лишь мою,

Последствие страстей, метаний личных, и различных,

Концепций, только мне лишь симпатичных,

Которые даруют почву горести даже моим славным друзьям,

Среди них, Кассий, первым быть, конечно, вам.

Не создавай любых, в дальнейшем предубеждений,

Ты из моих пренебрежений,

Когда вот этот бедный Брут, он сам с собой в сражении,

И позабыл к другим мужьям являть любовь и уважение.

КАССИЙ

Тогда я, Брут, в огромном заблуждении о твоих страстях,

Которые грудь мою наполовину превратили в прах;

Великим смыслом ли полна, о лучшей жизни ли мечта,

Скажи мне, славный Брут, какое отражение твоего лица?

БРУТ

Нет, Кассий, порой глаза

Не видят сами и себя,

Но, подчинённые рефлексу

Или другому средству.

КАССИЙ

Так не должно быть тут:

Кругом и так много печали, Брут,

Как жаль,

Что нет у вас таких зеркал

Где ваша же цена была видна вашим глазам,

А так она оттенена. Я слышал сам,

И знаю я места, где уважаемые Римом,

Лишь исключая Цезаря неуязвимого,

Так говорят: О, Брут, —

И, проклиная иго, время ждут,

Желая, чтобы благородный Брут

Глазами их взглянул вокруг.

БРУТ

С какой же это, Кассий, стати,

Меня вождём ты их назначил,

И что же ты хотел, чтоб я в себе нашёл,

И почему же сам к ним без меня ты не пошёл?

КАССИЙ

Будь добр, поэтому послушай, Брут:

И раз, не разглядишь себя здесь, тут,

То отражение лучшее к тебе приставлю я – твоё зерка́ло,

И скромно повторю тебя, точно лекало,

Того увидишь ты в себе,

Кого не открывали прежде.

И ревностно так обо мне

Ты не суди, Брут нежный:

Будь я простой насмешник,

Или других использовал небрежно,

То в клятвах примитивных проявлялась б нежность,

То после, вновь появившихся протестов,

Я пред людьми, виляя бы хвостом,

И, крепко обнимая, с ними бы интриги плёл.

То это бы притворство проявилось на пирах,

И гнал бы от меня всех, и подальше, лютый страх.

БРУТ

Что означают этот крик и вой,

Я полагаю, что людской толпой

Не признают уж Цезаря своим царём.

КАССИЙ

Ой, и что же страшного такого в том?

Когда должно, я думал, что вы полагали,

Другого вы финала и не ждали.

БРУТ

Я, Кассий, не такого толка;

Ещё любви к нему хорошей много.

Но почему ты держишь меня долго?

Сказать хотел что важного такого?

И если это пустословие

Всё о всеобщем благе,

Я честный глаз твой здесь уважу,

Но смерть в другом прибавлю,

И так смотреть буду вам в оба безразлично,

На суд богов отправлю быстро, лично,

Так, как честь моя – любовь и страсть,

И больше значит, чем боюсь я смертью пасть.

КАССИЙ

Я знаю, добродетели живут в вас, Брут,

Настолько хороши, какой я вижу вашу суть.

Да, честь – это предмет моих исканий.

Не говорю о вас, о мужественных самых,

Что думы ваши лишь о жизни личной,

но для меня что показалось – неприлично

Иметь такую жизнь, какой сейчас живу