Джон Голсуорси - Пустыня в цвету

Леди Черрел посмотрела на него, удивленная этим красноречием.

– Хорошо, – сказала она, – но что нам делать с Динни?

Генерал пожал плечами.

– Ждать, пока все как-нибудь не разрешится само собой. Лишить ее наследства – устарело, да и невозможно: мы слишком ее любим. Ты с ней поговори, когда представится случай.

Хьюберт и Джин тоже обсудили этот вопрос, но по-своему.

– Какая обида, что Динни не увлеклась твоим братом!

– У Алана это уже прошло. Я вчера получила от него письмо. Он в Сингапуре. Наверно, у него там кто-то есть. Надеюсь, хотя бы не замужняя женщина. На Востоке так мало молодых девушек.

– Не думаю, чтобы ему понравилась замужняя женщина. Скорее это туземка; говорят, малайские девушки очень хорошенькие.

Джин скорчила гримасу.

– Какая-то малайка вместо Динни! – Помолчав, она задумчиво пробормотала – Хотела бы я поговорить с этим Дезертом. Уж я бы ему растолковала, что о нем скажут, если он и Динни потащит за собой в эту грязь.

– Смотри только, чтобы Динни не рассердилась!

– Если машина будет свободна, я съезжу завтра и поговорю с Флер. Она должна хорошо его знать; он был у них шафером.

– Я бы предпочел поговорить с Майклом; но умоляю тебя, будь осторожна.

Джин, привыкшая жить по принципу «сказано – сделано», двинулась в путь на следующий день чуть свет, пока дом еще спал, и к десяти часам уже подъезжала к Саут-скверу. Майкла в Лондоне не было, он уехал в свой избирательный округ.

– Чем прочнее его положение в округе, – объясняла Флер, – тем чаще он считает нужным туда ездить. Комплекс признательности. Я могу тебе чем-нибудь помочь?

Глаза Джин под длинными ресницами были устремлены на Фрагонара [24]и будто говорили «уж слишком ты француз»; потом она метнула взгляд на Флер, и та чуть не подскочила, – ей-богу, настоящая тигрица!

– Я пришла насчет Динни и ее жениха. Ты ведь знаешь, что с ним там случилось? – Флер кивнула. – Неужели ничего нельзя сделать?

Флер испытующе на нее поглядела. Ей, правда, двадцать девять, а Джин – всего двадцать три, но стоит ли разыгрывать опытную матрону?

– Я очень давно не видела Уилфрида.

– Кто-нибудь должен сказать ему напрямик, что о нем подумают, если он втянет Динни в эту грязную историю!

– А я вовсе не уверена, что все это так уж раздуют, даже если поэма и выйдет в свет. Людям нравятся герои вроде Аякса [25].

– Ты не была на Востоке.

– Нет, была, я ездила в кругосветное путешествие.

– Это совсем не одно и то же.

– Дорогая моя, – сказала Флер, – ты меня, пожалуйста, извини, но Черрелы лет на тридцать отстали от века.

– Я не Черрел!..

– Ты – Тасборо, а это, пожалуй, еще хуже. Сельское духовенство, кавалерия, флот, колониальные чиновники, – ты думаешь, с ними кто-нибудь считается?

– Да, те, кто к ним принадлежит, – значит, и он и Динни тоже.

– Те, кто по-настоящему любит, ни с кем не считаются. Когда ты выходила замуж, тебя останавливало, что над Хьюбертом висело обвинение в убийстве?

– Это совсем другое дело. Ему нечего было стыдиться.

Флер улыбнулась.

– Как это на тебя похоже! Вы даже не поверите, господа присяжные, как говорят в суде, но девятнадцать из двадцати людей нашего круга только зевнут, если вы им предложите осудить Уилфрида; и тридцать девять из сорока забудут всю эту историю меньше чем через две недели.

– Не верю, – отрезала Джин.

– Увы, милочка, ты не знаешь современного общества.

– А современное общество как раз и не в счет, – еще резче возразила Джин.

– Может, тут ты и права, но что же тогда в счет?

– Где он обитает?

Флер засмеялась.

– На Корк-стрит, против Галереи. Уж не собираешься ли ты сунуть голову в пасть льва?

– Не знаю.

– Уилфрид кусается.

– Ну что ж, спасибо, – сказала Джин. – Мне пора.

Флер поглядела на нее с восхищением. Джин покраснела, и румянец на загорелых щеках сделал лицо ее еще более ярким.

– До свидания, дорогая, только уговор: вернись и расскажи мне, как это было. Я знаю, у тебя бесовская отвага.

– Я еще не уверена, что пойду туда, – сказала Джин. – До свидания.

Она села за руль и сердито погнала машину мимо Палаты общин. По натуре она была человеком действия, и трезвая рассудительность Флер только обозлила ее. Однако явиться к Уилфриду Дезерту и потребовать: «А ну-ка, верни мне мою невестку!» – было не так-то просто. Все же она доехала до Пэл-Мэл, поставила машину возле «Парфенеума» и пошла по Пикадилли. Прохожие, особенно мужчины, оборачивались ей вслед: уж очень изящна и стройна была ее фигура и необычны краски словно светящегося изнутри лица. Джин не представляла себе, где находится Корк-стрит, но знала, что это где-то поблизости от Бонд-стрит. Найдя нужную улицу, она побродила по ней, пока не отыскала Галерею.