Айн Рэнд - Атлант расправил плечи

– Как это понять?

– Небось думаешь, что едешь в Нью-Йорк, так ведь?

– Именно туда мы направляемся.

– Так ты что… ничего не слышал?

– О чем?

– Скажи, когда ты последний раз связывался с какой-нибудь из своих станций?

– Не знаю!.. Так о чем я должен был слышать?

– Моста Таггерта больше нет. Он разорван на куски. Взрыв каких-то звуковых лучей. В общем, толком никто не знает. Только никакого моста через Миссисипи больше не существует. Теперь в Нью-Йорк не попасть – по крайней мере таким, как мы с тобой.

Эдди Уиллерс не понял, что за этим последовало; когда он очнулся, то сидел, привалившись спиной к сиденью машиниста, глядя в открытую дверцу моторного блока; он не знал, сколько оставался в таком положении, но, наконец, сумел повернуть голову и увидел, что находится в кабине один. Машинист с помощником ее покинули. Снаружи раздавались голоса, вопли, плач, громкие вопросы и смех зазывалы.

Эдди подошел к окну кабины: пассажиры и поездная бригада « Кометы » толпились возле вожака каравана и его полуоборванных спутников; вожак делал неловкими руками властные жесты. Несколько хорошо одетых дам из « Кометы », мужья которых, видимо, заключили сделку первыми, взбирались в крытые фургоны, всхлипывая и сжимая хрупкие шкатулки с косметикой.

– Поднимайтесь, люди, поднимайтесь! – весело покрикивал зазывала. – Место найдем для всех! Тесновато, но лучше ехать, чем оставаться тут пищей для койотов! Время железных коней прошло! Остались только обыкновенные лошади! Медленно, зато надежно!

Эдди Уиллерс спустился на середину лесенки тепловоза, чтобы видеть толпу и чтобы его слышали. Замахал одной рукой, держась другой за ступеньку.

– Вы не уезжаете, правда? – крикнул он пассажирам. – Не покидаете « Комету »?

Те немного попятились, словно не хотели ни смотреть на него, ни отвечать ему. Они не хотели ничего слышать и ничего решать. Эдди видел бессмысленные, испуганные лица.

– Что с этим механиком? – спросил зазывала, указав на него.

– Мистер Уиллерс, – мягко сказал бригадир поезда, – это бесполезно…

– Не покидайте « Комету »! – закричал Эдди Уиллерс. – Не дайте ей погибнуть! О господи, не дайте ей погибнуть!

– Спятил? – крикнул зазывала. – Ты не представляешь, что делается на железнодорожных станциях и в региональных отделениях! Все носятся, как куры с отрубленными головами! Думаю, к завтрашнему утру по эту сторону Миссисипи не останется ни одной действующей железной дороги!

– Лучше поехали с нами, мистер Уиллерс, – сказал бригадир поезда.

– Нет! – выкрикнул Эдди, сжимая металлическую ступеньку так, словно хотел, чтобы рука срослась с ней.

Зазывала пожал плечами.

– Что ж, твое дело!

– Куда вы направляетесь? – спросил машинист, не глядя на Уиллерса.

– Просто едем, приятель. Ищем место, где можно было бы остановиться… Мы из Калифорнии, из Империэл-Вэлли. Банда Народной партии отняла у нас урожай и продукты, какие были в погребах. Назвала это «чрезмерным накоплением». Поэтому мы собрались и пустились в путь. Ехать приходится по ночам из-за вашингтонской банды… Мы ищем хоть какое-нибудь спокойное место, где можно жить… Хочешь, поезжай с нами, а если нет, мы готовы высадить тебя у любого города.

«Эти люди, – равнодушно подумал Эдди, – не похожи на тех, кто способен создать тайное свободное поселение, да и шайкой грабителей им вряд ли удастся стать; они ничего не достигнут, как и этот неподвижный луч фонаря; и, как этот луч, сгинут в пустынных просторах страны». Он стоял на лесенке, сосредоточившись на луче, стараясь не смотреть, как последние пассажиры таггертовской « Кометы » пересаживаются в фургоны.

Бригадир поезда влез в фургон последним.

– Мистер Уиллерс! – крикнул он с отчаянием. – Поехали!

– Нет, – ответил Эдди.

Зазывала помахал ему рукой над головами других.

– Надеюсь, ты знаешь, что делаешь! – в его голосе звучала то ли угроза, то ли просьба. – Может быть, кто-то появится здесь и заберет тебя отсюда через неделю или через месяц! Может быть! Но кто поедет сюда в эти дни?

– Проваливайте, – сказал Эдди Уиллерс.

Он снова залез в кабину, а фургоны, скрипя и покачиваясь, тронулись в ночь. Он сидел на месте машиниста неподвижного тепловоза, прижавшись лбом к бесполезному дросселю, и чувствовал себя капитаном тонущего океанского лайнера, предпочитающим пойти ко дну вместе с ним, лишь бы только не спасаться унизительным бегством на каноэ с дикарями.