Айн Рэнд - Атлант расправил плечи

Оба этажа были заняты лабораториями, там было множество клеток с морскими свинками, собаками и крысами. Но центром и целью этого строения была подвальная комната глубоко под землей; стены ее были неумело обшиты пористыми листами звуконепроницаемого материала; листы начинали трескаться, в щелях виднелась скальная порода пещеры.

Корпус постоянно сторожил специальный отряд из четырех охранников. В ту ночь их команда была увеличена до шестнадцати человек, срочно вызванных по телефону из Нью-Йорка. Охранников, как и других работников «Проекта Ф», тщательно отбирали по одному признаку: безграничной способности повиноваться. Эти шестнадцать человек были выставлены на ночь снаружи здания и в безлюдных лабораториях над поверхностью земли, где они бездумно несли службу, нисколько не интересуясь тем, что могло происходить внизу.

В подвальном помещении доктор Феррис, Уэсли Моуч и Джеймс Таггерт сидели в расставленных вдоль стены креслах. Напротив них, в углу, стояла машина, похожая на лабораторный шкаф неправильной формы. На ее поверхности расположились ряды застекленных приборов, каждый с сегментом красного цвета, квадратный, похожий на звукоусилитель экран, набор цифр, множество деревянных ручек и пластиковых кнопок, рубильник с одной стороны и красная стеклянная кнопка с другой. Поверхность машины казалась более выразительной, чем лицо управлявшего ею механика. Это был крепкий молодой человек в пропитанной потом рубашке с закатанными выше локтя рукавами; его светло-голубые глаза остекленели от громадной сосредоточенности; время от времени он шевелил губами, словно повторяя заученный урок.

От машины шел короткий провод к находящейся позади нее аккумуляторной батарее. Длинные спирали проводов, похожие на изогнутые щупальца спрута, тянулись по каменному полу от машины к кожаному матрацу, лежавшему под конусом неимоверно яркого света. Джон Голт лежал пристегнутым к этому матрацу. Он был раздет донага; маленькие металлические диски электродов на концах проводов были прикреплены к его запястьям, плечам, бедрам и лодыжкам. Напоминающее стетоскоп приспособление было прикреплено к его груди и соединено с усилителем.

– Поймите правильно, – заговорил доктор Феррис, впервые обращаясь к нему. – Мы хотим, чтобы вы приняли полную власть над экономикой страны и стали диктатором. Хотим, чтобы вы правили. Понятно? Хотим, чтобы вы отдавали распоряжения, и они были правильными. Уразумейте, что речи, логика, доводы или пассивное повиновение вас теперь не спасут. Нам нужны идеи – иначе будет плохо. Мы не выпустим вас отсюда, пока вы не назовете конкретных мер, которые предпримете для спасения нашей системы. Потом мы заставим вас оповестить о них страну по радио.

Он поднял руку, демонстрируя секундомер на запястье.

– Даю вам тридцать секунд, чтобы решить, начнете ли вы говорить сразу же. Если не начнете, мы начнем. Ясно?

Голт смотрел прямо, лицо его не выражало ничего, словно он понимал больше, чем было сказано. Он не ответил. Все слышали в тишине тиканье секундомера, отсчитывающего секунды, и сдавленное, прерывистое дыхание Моуча, сжимавшего подлокотники кресла.

Феррис махнул рукой механику у машины. Механик включил рубильник; вспыхнула красная стеклянная кнопка, раздались два звука: низкое гудение электрогенератора и какой-то стук, размеренный, как тиканье часов, но со странным приглушенным резонансом. Присутствующие не сразу поняли, что этот звук идет из усилителя и что они слышат биение сердца Голта.

– Номер три, – сказал Феррис, подав сигнал поднятием пальца.

Механик нажал кнопку под одним из приборов. По телу Голта пробежала долгая дрожь; левая рука задергалась в спазмах, вызванных током между запястьем и плечом. Голова откинулась назад, глаза закрылись, губы плотно сжались. Он не издавал ни звука.

Когда механик снял палец с кнопки, рука Голта перестала трястись. Он не шевелился.

Трое вопросительно переглянулись. Глаза у Ферриса были пустыми, Моуча – испуганными, Таггерта – разочарованными. Стук сердца продолжал раздаваться в тишине.

– Номер два, – сказал Феррис. Правая нога Голта задергалась в конвульсиях от тока, проходившего теперь между бедром и лодыжкой. Руки сжали края матраца. Голова дернулась из стороны в сторону, потом замерла.

Биение сердца немного ускорилось. Моуч откинулся назад, прижавшись к спинке кресла. Таггерт сидел на краешке сиденья, подавшись вперед.