Артур Дойл: Подвиги бригадира Жерара. Приключения бригадира Жерара (сборник)

Перевод с английского С. Першиной («Подвиги бригадира Жерара»), В. А. Хинкиса («Приключения бригадира Жерара»)

Школа перевода В. Баканова, 2012

© Перевод. В. Хинкис, наследники, 2012

© ООО «Издательство АСТ», 2014

Вы молодцы, друзья, что относитесь ко мне с почтением. Уважая меня, вы уважаете Францию и свой народ. Знайте, перед вами не просто седоусый офицер, который ест омлет или попивает вино, а часть истории. Мало осталось нас, тех славных людей, что стали ветеранами в юности, научились держать саблю раньше, чем бритву, и в сотне сражений ни разу не показали неприятелю, какого цвета у них ранцы. Двадцать лет мы учили Европу воевать, а когда она усвоила урок, победить Великую армию ей удалось лишь термометром, но уж никак не штыком. В конюшнях Берлина, Неаполя, Вены, Мадрида, Лиссабона, Москвы – всюду стояли наши кони. Да, мои друзья, вы молодцы, что посылаете ко мне своих детей с цветами, ибо эти самые уши слышали, как поют трубы Франции, эти самые глаза видели ее знамена в таких краях, где их, может статься, и не увидят больше.

До сих пор, стоит задремать в кресле, мне чудится, что мимо течет доблестное воинство – егеря в зеленых мундирах, рослые кирасиры, уланы Понятовского, драгуны в белых плащах, конные гренадеры в высоких медвежьих шапках. Рассыпается барабанная дробь, сквозь клубы дыма и пыли проступают ряды киверов и обветренные лица, средь леса штыков колышутся красные султаны. Вот скачут рыжеволосый Ней, Лефевр с бульдожьей челюстью и горделивый гасконец Ланн; горит на солнце медь, развеваются перья, и тут я вижу его – человека с холодной улыбкой, покатыми плечами и взглядом, устремленным вдаль. Я кричу ему надтреснутым голосом, вскакиваю, протянув дрожащую руку… но тут сон мой обрывается, и мадам Тито вновь хохочет над стариком, что живет в окружении призраков.

Когда походы наши завершились, я командовал бригадой и ждал повышения в чин дивизионного генерала, однако, рассказывая о победах и тяготах солдатской жизни, я хочу обратиться к более ранним дням. Офицер, под началом у которого множество солдат и лошадей, помыслить ни о чем не может, кроме рекрутов, конского пополнения, фуража, кузнецов и квартир. Даже в часы отдыха ему не до шуток. А вот если он простой лейтенант или капитан и на его плечах нет ноши тяжелее эполетов, то он звенит шпорами и взмахивает ментиком, пьет вино, целует красавиц и думает лишь о том, как показать свою удаль. Тогда-то он и попадает во всякие приключения, а потому в историях своих я поведу речь именно об этой поре. Сегодня вечером я расскажу о том, как побывал в Темном замке, о загадочном деле младшего лейтенанта Дюрока и ужасной встрече с тем, кто раньше носил имя Жана Карабена, а потом стал зваться бароном Штраубенталем.

В феврале 1807 года, сразу после взятия Данцига, нам с майором Лежандром поручили доставить из Пруссии на восток Польши четыре сотни конского пополнения. Суровая зима и великая битва при Эйлау погубили столько лошадей, что наш отважный гусарский полк едва не превратился в батальон легкой пехоты. Мы с майором знали, что нас очень ждут на передовой позиции. Продвигались мы, однако, не слишком быстро, поскольку снег лежал глубокий, дороги были отвратительные, а помогало нам всего-то двадцать солдат, догонявших свои части. Кроме того, лошадей мы кормили чем Бог послал, а в иные дни и вовсе не могли раздобыть фуража, так что они еле плелись. В книгах кавалерия всегда проносится мимо бешеным галопом, я же после двенадцати кампаний рад был и тому, что моя бригада на марше едет шагом, а в присутствии врага – рысцой. Заметьте, я рассуждаю сейчас о гусарах и егерях, что уж говорить о кирасирах и драгунах.

Сам я очень люблю лошадей, и когда под моим началом оказалось четыре сотни, все – разных лет, мастей и норовов, я с большим удовольствием о них заботился. В основном они были из Померании, некоторые – из Нормандии и Эльзаса, и нас немало позабавило наблюдение, что лошади различаются характерами, так же, как жители этих мест. Кроме того, мы заметили и позже я не раз в этом убедился, что натуру коня можно угадать по его масти: красавец буланый – капризный неженка, гнедой – смельчак, чалый послушен, а караковый любит упрямиться. Все это никакого отношения не имеет к нашей истории, но разве может кавалерист продолжить рассказ, если в самом начале ему попадается четыреста скакунов? Таков уж мой обычай – говорить о том, что меня волнует. Надеюсь, это будет интересно и вам.