Артур Дойл: Подвиги бригадира Жерара. Приключения бригадира Жерара (сборник)

– Я все видела! – воскликнула красавица. – О, месье, вы герой!

Она схватила руку моего товарища и целовала ее до тех пор, пока тот не сумел высвободиться.

– Стойте, мадам! Почему вы целуете мне руку?

– Потому что она ударила его по гнусным лживым губам. Потому что, может статься, она отомстит за смерть моей матушки. Я – падчерица этого негодяя, дочь женщины, чье сердце он разбил. Я ненавижу его и боюсь. Шаги! Это он!

Девушка исчезла так же внезапно, как появилась. Вошли барон с саблей наголо и человек, что привел нас.

– Мой секретарь, – сказал Штраубенталь. – Он будет секундантом. Однако нам нужно другое помещение. Надеюсь, вы не откажетесь пройти со мной.

Бесспорно, драться в комнате, занятой огромным столом, было невозможно. Мы вышли в сумрачный зал. Вдалеке за открытой дверью горел огонек.

– То, что надо, – сказал чернобородый.

В просторной комнате без мебели вдоль стен стояли ряды бочонков и ящиков, на полке в углу ярко горел фонарь, пол был твердый и ровный. Чего еще желать фехтовальщику? Дюрок выхватил из ножен саблю и влетел внутрь. Барон с поклоном отступил, пропуская меня. Я шагнул через порог, и вдруг тяжелая дверь с грохотом захлопнулась, лязгнул ключ. Ловушка!

На миг мы остолбенели – такая низость просто в голове не укладывалась, – но вскоре поняли свою ошибку. Разве можно было хоть в чем-то довериться такому негодяю? Как же мы разозлились! Мы кляли его за подлость, а себя – за глупость. Мы бросились к двери, колотили в нее, пинали тяжелыми сапогами. Наверное, гром ударов и брань разносились по всему замку. Мы называли барона такими словами, что пробрало бы самого закоренелого мерзавца. Однако дверь была прочной, как и положено двери средневекового замка, ее сделали из толстенных досок, скрепленных железными полосами. Разбить ее оказалось не проще, чем каре Старой гвардии. Напрасно мы кричали и барабанили, только эхо гулко отзывалось из-под высокого потолка. Послужив в армии, быстро привыкаешь мириться с неизбежным. Потому я первым взял себя в руки и убедил Дюрока вместе осмотреть место, ставшее нам темницей.

Здесь было всего одно окошко без стекла, такое узкое, что и головы не высунуть. Располагалось оно высоко, и Дюроку пришлось встать на бочку, чтобы взглянуть в него.

– Что там? – спросил я.

– Ельник и дорога. А это еще кто? – вдруг воскликнул он.

Я тоже вскочил на бочку. Как и сказал юноша, внизу лежала заснеженная дорога. По ней, нахлестывая коня, бешеным галопом скакал всадник. Фигурка становилась все меньше и меньше, пока наконец не растаяла в лесной темноте.

– Что это значит? – спросил мой друг.

– Для нас – ничего хорошего. Наверное, он поехал за какими-нибудь разбойниками, чтобы те перерезали нам глотки. Давайте посмотрим, не получится ли сбежать из мышеловки, пока не явился кот.

С чем нам повезло, так это с лампой. Она была почти полной, масла хватило бы до утра, так что в темноте шарить не пришлось. Мы стали осматривать тюки и ящики. В некоторых местах их сложили в ряд, а в одном углу нагромоздили почти до самого потолка. Похоже, мы оказались в кладовой замка. Чего только здесь не было: и сыры, и всевозможные овощи, и корзины сушеных фруктов, и строй бочек с вином. В одной из них я заметил кран и, поскольку сильно проголодался, с удовольствием перекусил за стаканчиком кларета. Что касается Дюрока, тот на еду смотреть не мог и все ходил взад-вперед по кладовой, сгорая от гнева и нетерпения.

– Погоди, мерзавец! – то и дело восклицал он. – Я до тебя еще доберусь!

Все бы ничего, но пока я ужинал, сидя на огромном сырном колесе, мне не давала покоя мысль, что юноша больше волнуется о чести семьи, чем о том, в какую переделку я угодил по его милости. В конце концов, отец Дюрока уж четырнадцать лет как лежит в могиле, и горю ничем не помочь, а между тем Этьену Жерару, самому бравому солдату Великой армии, грозит опасность погибнуть в самом начале блестящей карьеры. Никто не узнает, каких вершин я мог бы достичь, если меня прикончат из-за участия в темном дельце, которое не имеет отношения ни к Франции, ни к императору. Я все думал, какой же я дурак, ведь меня ждали великие сражения и все, чего душа пожелает, а я ввязался в безрассудную авантюру. Мало мне четверти миллиона русских!..

– Хорошо, – сказал я, когда Дюрок пробормотал очередную угрозу. – Когда выберетесь отсюда, можете делать с бароном что хотите. Пока же вопрос скорее в том, что сделает с нами он.

– Мне все равно! – воскликнул мальчишка. – У меня долг перед отцом.