Луи Клод де Сен-Мартен - Человек Желания

Ни времени и ни пространства нет для духа. Настанет день, когда различия и несогласия людские исчезнут, когда единство примирит людей, когда напоминать уже не будут тех, кем они являлись в разобщенья час.

Взойдем же в духе к этому единству, что грядет, не вспоминая впредь о разделеньях наших. Блажен же тот из нас двоих, кто сможет совершить сугубо жертвоприношенье! Он в банке милосердия, как и во всех других, откроет счет большой и от корысти вящей устранится.

О, смертные, когда находитесь в подобных вы печалях, используйте вы средство то же, что и я: покой в сердца вновь водворится ваши, и ощутите вы, сколь милосерд, могуч Господь, облегчивший вам вашу ношу. И только Он Един стези нам указует.

Господень Дух порой примешан к чувствам и, приноравливаясь к ним и выхода взыскуя, способен он проникнуть в сердце человека.

Ведь Дух Господень непрестанно порождаем любовью Божьей и несчастьем нашим; и Бога объявив своим Отцом, он называется столь часто Сыном Человеческим.

Я испытал невольное нежданное волненье. Тогда довлела надо мной неведомая сила.

Как будто бы она материю обрушила мою в подножье духа, как будто увлекла мой дух наружу ввысь от сумрачного тела, во мне раздел произведя на чистое с нечистым.

Так воды высшие от низших отделились, открылась суша, появился свет. И день Господень повторил во мне все то же, что творилось от начала мiрозданья усильем Слова Божия.

Без помощи Господней в грязи бы ползал человек; едва ль из глубины своей юдоли утлой он смог бы различить вдали хоть несколько лучей небесного свеченья.

Благословенным будь в веках бессмертное Начало всего, что есть; в Тебе Одном и бытие, и жизнь, в Тебе Одном господство радости и счастья для всякого творенья.

И вне Тебя ничто не сотворится: ведь где не стало бы Тебя, там не могло б остаться даже чувств существованья и благословенья: они повсюду непреходящие крупицы жизни.

Я восхищен, как сей источник мiрозданья, одушевляет всех существ, распределяя каждому из них огонь неиссякаемый, откуда все берет движенье. Ведь каждый человек собою образует центр, в котором отражаются все точки сферы личностной.

И эти индивиды лишь точки сфер отдельных, образовавших вид и род свой, что равно управляются из центра.

Род с видом обладают началами в различных царствах естества. И царства эти имеют средоточия свои в пределах мiроздания великих.

И сообщаются великие пределы с неугасимой жизни центрами, а те имеют средоточием своим единый двигатель всего, что существует.

Итак, все индивидуально и, тем не менее, едино. Насколько безгранично это Существо, что видит всех существ, светила и целую вселенную из Своего немыслимого средоточья, когда Само лишь образует точку Своей неизмеримой сферы?

Узрел я там порядок и иерархию существ. И взгляд едва ли мог остановить свой на действии их, – картина увеличивалась быстро.

В их действии сквозило чувство – свидетельство признания сугубого главенства единственного центра мiрозданья.

И слышал я, как существа усиленно стремились деянье это воплотить. Когда они страдают, их крики вызывают жизнь; коль счастливы они, то в песнопениях ее же славят.

И в час, когда природа из темени ночной исходит, не чает ли она быстрее жизнь взыскать, восполнив расторопностью своей моменты, утраченные ей в упокоении и мраке?

Добавив к тишине ночной небес господства с вышины блуждающих престолов, спросим: не выражают ли в час этот они сильнее жизни словеса, не раздувают ли полней меха своих органов совершенных?

И слышал я, как разные пределы мiрозданья верховную мелодию рождают; высокие в ней звуки уравновешивают низкие, и звуки изволенья смягчают звуки наслаждения и радости. Взаимодействуя между собой, они оказывают друг другу помощь: таков порядок учрежден повсюду и говорит о Единении великом.

Во время всякое, когда становится заметно ощутимой вселенская гармония, все существа, как будто увлеченные порывом общим, ниц простираются пред Божеством и дань творят молитв и славословий, которая в себя вмещает жизнь и душу с мерой самых гармонических согласий.

Так песнь слагалась, которую поручено творенью петь, не прекращая, до той поры, пока Всевышнего глас животворный не станет первенствующим в этом гимне сокровенном, имеющем распространяться на протяжении веков.

Сие уподоблять не должно тому, что происходит в юдоли нашей сумрачной, где звуки можно лишь со звуками сравнить, цвета с цветами, а сущность с сущностью аналогичной; там органичным все являлось.