Говард Лавкрафт - Мифы Ктулху (сборник)

Чем глубже и дальше к северу-востоку закапывались мы в землю, тем больше находили блоков, хотя по-прежнему нам не удавалось обнаружить каких-нибудь признаков упорядоченности в их расположении. Непомерная древность находок все еще потрясала профессора Дайера, а Фриборн обнаружил аналоги мрачных символов, знакомых ему из папуасских и полинезийских легенд незапамятной древности. Состояние разбросанных блоков упорно доказывало головокружительный возраст их, свидетельствовало о геологических катаклизмах космической мощи.

Мы располагали аэропланом, и мой сын Уингейт частенько поднимался на разные высоты, пытаясь обнаружить на песчано-каменистой почве следы каких-либо контуров, оставшихся от стен или складывающихся из разбросанных блоков. Результаты оказалась полностью отрицательными. Правда, иногда ему казалось, что он сумел обнаружить нечто существенное, но повторный пролет неминуемо ничего не давал – столь быстро менялись очертания холмов, состоявших из несомого ветром песка.

Впрочем, раз или два эти эфемерные образования успели странным и неприятным образом подействовать на меня. Они как будто бы складывались в очертания, жутким образом схожие с теми, которые я видел во снах или же знал из книг, но все-таки не мог припомнить, откуда мне известно о них. Нечто кошмарно знакомое чудилось всякий раз, когда я с опаской оглядывал безжизненный и невеселый ландшафт.

И к первой неделе июля оказалось, что эти пустынные края на северо-востоке Австралии рождают во мне весьма противоречивые чувства. Я испытывал ужас и любопытство, а еще – словно бы постоянно пытался припомнить нечто забытое.

Стараясь выбросить все это из головы, я перепробовал все психологические методы, но без успеха. Меня одолевала бессонница, и я был даже рад ей, потому что мог видеть меньше снов. Я взял себе в обычай подолгу бродить в одиночестве по пустыне в ночные часы и уходил из лагеря на север или северо-восток, куда настойчиво влекли меня все эти странные побуждения.

Иногда на прогулках мне случалось в буквальном смысле спотыкаться об утопающие в песке остатки древних блоков. Здесь, на поверхности, камни попадались реже, чем там, где мы начинали раскопки, но я был уверен – под песком их значительно больше. Местность сделалась не такой ровной, как у нашего лагеря, и господствующие ветры гнали по ней фантастические песчаные волны, которые там и сям открывали древние камни и снова прятали их.

Я чувствовал странную потребность поскорее перевести раскопки сюда и одновременно опасался того, что они могли бы открыть. Должно быть, мне становилось все хуже, но, к собственному прискорбию, я не мог этого заметить.

Только свидетельством скверного состояния нервов может послужить моя реакция на непонятную находку, сделанную мной во время одного из ночных странствий. Было это вечером 11 июля, когда луна озаряла таинственные холмы мертвенными лучами.

Зайдя дальше, чем мне приходилось прежде, я обнаружил огромный камень, явно отличавшийся от всех, что нам приходилось здесь видеть. Он едва выступал из песка, но я старательно очистил его собственными ладонями, после чего принялся внимательно изучать странный объект, помогая лучом собственного фонарика лунному свету.

В отличие от прочих каменных блоков этот был обработан ровно, и стороны квадратной плиты не обнаруживали ни вогнутостей, ни выпуклостей. Мне показалось, что вытесан он из темного базальта, совершенно непохожего на гранит, песчаник и бетонные блоки, с которыми мы уже привыкли иметь дело.

Тут я вскочил, словно подброшенный, повернулся и бегом припустил к лагерю. Бегство было совершенно иррациональным и бессознательным, и, только оказавшись возле собственной палатки, я полностью осознал, почему бегу. Я наконец понял: загадочный темный камень был связан – сны и книги свидетельствовали об этом – с предельным ужасом вековечных легенд.

Я увидел один из тех древних базальтовых блоков, к сооружениям из которых Великая Раса относилась с таким неподдельным трепетом. Из подобных ему были сложены высокие башни без окон, оставленные на земле порождениями мрака, что нашли себе пристанище в земных пропастях, некогда закрытых удерживавшими мощь могучих ветров огромными дверями, возле которых находилась неусыпная стража.

Всю ночь я не мог уснуть, но с приходом рассвета понял, что глупо пугаться каких-то сказок. Не испуг подобал здесь, но энтузиазм исследователя.