Гастон Леру - Призрак оперы

– Послушайте, жених вы мой однодневный! Если бы я вас не любила, я бы не позволила вам поцеловать себя. В первый и последний раз. Получайте!

Она приблизила к нему лицо, он поцеловал ее в губы, и окружавшая их ночь испустила такой стон, что они бежали, будто от надвигающейся бури, когда их глазам, в которых застыл страх перед Эриком, предстала огромная ночная птица, которая сверху смотрела на них двумя горящими глазами, будто повисшими на струнах лиры Аполлона.

Рауль и Кристина бежали, не останавливаясь. Они промчались по крыше, откуда вслед им смотрели горящие глаза, и остановились только на восьмом этаже. В тот вечер спектакля не было, и коридоры Оперы были пусты.

Неожиданно перед молодыми людьми выросла странная фигура, преградившая им путь.

– Сюда нельзя! – И показала рукой на другой коридор, по которому они должны были выйти к кулисам.

Рауль хотел остановиться, потребовать объяснений.

– Проходите быстрее! – приказал странный человек в одежде, напоминавшей плащ, и в восточной шапочке с кисточкой, похожей на турецкую феску.

Кристина быстро увлекла Рауля дальше.

– Кто это такой? – спросил юноша.

– Это Перс, – ответила Кристина.

– Что он здесь делает?

– Кто его знает! Он постоянно торчит в Опере.

– Из-за вас я веду себя, как трус, – недовольно заметил еще не успокоившийся Рауль. – Вы заставляете меня убегать от опасности, а такое случается впервые в моей жизни.

– Фи, – фыркнула Кристина, которая между тем начала успокаиваться. – А я думаю, что мы испугались собственной тени.

– Если это был Эрик, надо было бы пригвоздить его к лире Аполлона, как это делают с летучими мышами бретонские крестьяне, прибивая их к стенам, и с ним было б покончено.

– Храбрый мой Рауль, сначала вам пришлось бы подняться на лиру, а это совсем нелегко.

– И эти горящие глаза были там…

– Теперь и вы, так же как я, готовы видеть Эрика повсюду. Но потом, успокоившись, вы скажете себе: «Я принял за горящие глаза две золотые звездочки, которые светили через струны лиры».

И Кристина спустилась еще на один этаж. Рауль шел следом.

– Если вы окончательно решились бежать, Кристина, я еще раз предупреждаю вас, что лучше всего бежать немедленно. Зачем ждать до завтра? Может быть, он слышал наш сегодняшний разговор?

– Да нет же, нет! Повторяю вам: он работает над своим «Дон Жуаном», и ему не до нас.

– Однако вы не совсем уверены в этом и постоянно оглядываетесь.

– Пойдемте в мою артистическую, – досадливо сказала девушка, – и покончим с этим разговором.

– Давайте лучше выйдем из театра.

– Ни за что до самого побега! Я дала ему слово встречаться с вами только здесь.

– Мне еще повезло, что он вам это разрешил. – В голосе Рауля зазвучали язвительные нотки. – Знаете, вы проявили большое мужество, разыграв эту комедию нашего обручения.

– Но ведь он об этом знает. Он сам сказал мне: «Я верю вам, Кристина. Господин де Шаньи влюблен в вас и должен уехать. Пусть он тоже узнает до своего отъезда, что значит быть несчастным…»

– Что он хотел этим сказать?

– Это я должна спросить вас, мой друг: неужели всегда так несчастен человек, когда он любит?

– Да, Кристина, когда он любит и когда не уверен, что любят его.

– Вы имеете в виду Эрика?

– И Эрика, и себя, – грустно и задумчиво покачал головой юноша.

Тем временем они подошли к артистической Кристины.

– Неужели вы себя чувствуете здесь в большей безопасности? – спросил Рауль. – Если вы слышали его через стены, тогда и он может слышать нас.

– Нет! Он дал мне слово не приходить сюда, и я верю его слову. Эта ложа и та моя комната в доме на озере принадлежат мне и только мне.

– Как же вы смогли выйти отсюда и оказаться в темном коридоре, Кристина? Давайте попробуем вспомнить все, что вы тогда делали.

– Это опасно, мой друг, потому что зеркало опять может повернуться, и если я не успею отскочить, я снова попаду в тайный коридор, ведущий к берегам озера. Тогда мне опять придется звать Эрика на помощь.

– И он вас услышит?

– Откуда бы я его ни позвала, он меня услышит. Он сам мне это сказал. Не следует думать, Рауль, что это обыкновенный человек, которому просто нравится жить под землей. Он гений, он делает то, чего никто сделать не может, знает то, что никому не известно.

– Берегитесь, Кристина, вы опять делаете из него сверхъестественное существо.

– Нет, он не сверхъестественное существо; это – человек неба и земли, и этим все сказано!