Энн Тайлер - Случайный турист

– Это пустяки, иногда трясет еще сильнее, – успокаивал Мэйкон и учил, как приноровиться к болтанке: – Представьте себя на качкой палубе. Или что катаетесь на роликах. Ноги расслаблены. Пригнитесь. Вам понятно? Давайте. Вы справитесь.

Миссис Банн обещала постараться.

Баламутило не только за бортом, но и в салоне происходили всякие казусы. Стоило стюардессе выпустить тележку с напитками, как та от нее уезжала. Поднос миссис Банн дважды ни с того ни с сего свалился к ней на колени. Всякий раз Мэйкон усмехался и качал головой:

– Это ж надо! Да что ж такое!

Миссис Банн неотрывно смотрела на него как на свою последнюю надежду. Самолет в очередной раз подбросило, и дверь в кабину пилотов сама собою открылась.

– Что? Что такое? – вскинулась миссис Банн.

– Теперь вы сами видите, что летчик совершенно спокоен, – сказал Мэйкон. Они сидели близко к кабине и слышали разговор пилотов. Девчонке десять лет, говорил один, а ни капли соображения – с железными брекетами поперлась в сауну. – Или, по-вашему, он встревожен? Вряд ли тот, кто собирается выпрыгнуть с парашютом, станет говорить о зубах.

– С парашютом? – переспросила миссис Банн. – Об этом я как-то не подумала!

Мэйкон рассмеялся.

Вспомнилась его давнишняя самостоятельная поездка, когда зеленым юнцом он выбирал себе колледж. Ошалевший от новообретенной свободы, Мэйкон наврал соседу, что вернулся из Кении, где его отец организует сафари. Точно так же он врал и сейчас, притворяясь веселым снисходительным человеком.

После приземления (во время посадки миссис Банн, хорошо укрепленная хересом, даже не вздрогнула, а затем отбыла со своей великовозрастной дочерью) в Мэйкона с разбегу врезался маленький мальчуган, угодив ему в коленную чашечку, за ним другой, еще и еще один, все такие же маленькие. Видимо, детсадовцев привели на экскурсию по аэропорту. Не в силах свернуть с маршрута, проложенного первопроходцем, малыши один за другим врезались в Мэйкона и уйкали. «Уй! Уй! Уй!» птичьим щебетом пронеслось по цепочке, которая закончилась измученной воспитательницей, схватившейся за щеку.

– Простите, – сказала женщина.

– Ничего страшного, – ответил Мэйкон.

Проходя мимо зеркала, он отметил свою широкую ухмылку и подумал, что, может быть, вовсе не соврал миссис Банн.

– Слесарь говорит, ремонт пустяковый, – сказала Сара. – Все выглядит довольно жутко, но вообще-то лопнула всего одна труба.

– Ну вот и хорошо, – ответил Мэйкон.

На этот раз звонок не удивил, но все равно было как-то странно: гостиничный номер в Эдмонтоне, будний день, Сарин голос в трубке.

– Утром я туда съездила и немного прибралась, – сказала Сара. – Там ужасный беспорядок.

– Беспорядок?

– Почему-то простыни сшиты вместе. В спальне аппарат для попкорна. Ты ел в спальне, что ли?

– Наверное.

Сквозь распахнутое окно открывался удивительно красивый пейзаж: далекие прямоугольные здания на абсолютно ровной шири – точно детские кубики на ковре. В таком антураже трудно вспомнить, почему он ел попкорн в спальне.

– Как там погода? – спросила Сара.

– Пасмурно.

– У нас солнышко и влажно.

– Здесь совсем не влажно. Такая сушь, что дождь испаряется, еще не упав на землю.

– Правда? Тогда как узнаешь, что он идет?

– Его видно в небе. Этакие полосы, которые исчезают на полпути к земле.

– Жаль, не могу это увидеть вместе с тобой, – сказала Сара.

Мэйкон сглотнул.

Глядя в окно, он вдруг вспомнил новорожденного Итана. Тот плакал, если был запеленут не туго. Педиатр объяснил, что младенцы боятся развалиться на части. Тогда Мэйкон не мог этого понять, но сейчас понимал вполне. Он легко представил, как разваливается на части и голова его на бешеной скорости уносится в невероятную зелень здешних просторов.

В Ванкувере она спросила, исчезает ли дождь и там.

– Нет, – ответил он.

– Не исчезает?

– Нет, в Ванкувере он льет.

Как раз сейчас сеял мелкий ночной дождик, слышный, но видимый лишь в конусе света от уличного фонаря. Казалось, сам фонарь истекает светящимися каплями.

– Я переехала в наш дом, – сказала Сара. – Живу наверху. Мы с кошкой обосновались в спальне. Вниз пробираюсь только за едой.

– Что за кошка? – спросил Мэйкон.

– Хелен.

– Ах да.

– Я забрала ее у Розы. Мне нужно общество. Ты не представляешь, как здесь одиноко.

Вполне представляю, мог бы сказать Мэйкон. Но не сказал.

Он мог бы сказать, что все вернулось на круги своя: он стал ей интересен, лишь когда отдалился. И потому вопрос его не удивил: