Маргарет Этвуд - Мадам Оракул

И еще одну строчку, из того же стихотворения:

– Страхи и вправду ложь, друзья мои, что, кстати, напоминает мне об одной истории, которую я когда-то слышал. Думаю, она может поддержать всех нас, тех, кто подавлен, кому кажется, что все бессмысленно и борьба бесполезна. Итак: однажды две гусеницы бок о бок ползли по дороге. Гусеница-пессимистка сказала: «Говорят, мы скоро окажемся в узком темном месте, где не сможем ни двигаться, ни даже разговаривать. Там нам придет конец». Гусеница-оптимистка возразила: «Это темное место – всего лишь кокон; мы там отдохнем, а после вылетим наружу. У нас будут красивые крылья; мы станем бабочками и помчимся навстречу солнцу». Как вы понимаете, друзья мои, речь идет о Дороге Жизни. И только мы сами можем решить, кем нам быть – гусеницей-пессимисткой, с тоской дожидающейся смерти, или гусеницей-оптимисткой, полной надежды и веры в лучшую жизнь.

Прихожан отнюдь не смущала однообразность послания. Возможно даже, если бы оно вдруг изменилось, они бы сочли это надувательством.

После мистера Стюарта собрание занимала женщина в коричневом, а потом наконец перешли к серьезным занятиям, ради которых, собственно, все сюда и приходили: к персональным посланиям. Женщина в коричневом внесла медный поднос. Леда Спротт с закрытыми глазами одну за другой брала сложенные листочки, держала, не раскрывая, в руке и произносила послание. Затем раскрывала бумажку и сообщала номер. В основном послания касались здоровья:

– Здесь пожилая дама с седыми волосами, от ее головы идет свет, и она говорит: «Аккуратней на лестницах, особенно по четвергам», и еще повторяет слово «сера». Она велит быть осторожнее и шлет привет и наилучшие пожелания… Мужчина в килте, с волынкой, должно быть, шотландец; рыжий. Говорит, что очень вас любит и советует есть поменьше сладкого, оно вам вредно. Он передает… не могу разобрать. Что-то про коврики. «Осторожнее с ковриками», – вот его слова.

Когда бумажки кончились, мистер Стюарт взял дело в свои руки и стал передавать послания в свободном режиме. Он поочередно указывал на прихожан и описывал духов, стоящих за их спинами. Мне стало еще неуютнее, чем раньше: Леда Спротт брала свои послания откуда-то из головы, а мистер Стюарт вещал с открытыми глазами и видел мертвых прямо тут, в комнате. Я вжалась в стул, надеясь, что меня он не заметит.

Дальше мы опять пели; потом Леда Спротт напомнила, что во вторник – сеанс Целительных Рук, в среду – Автоматическое Письмо, а в четверг – индивидуальные занятия, и на этом служба закончилась. Все опять зашаркали; в прихожей образовалась толпа – некоторые старички очень долго возились с галошами. На выходе прихожане горячо благодарили Леду; с большинством она была знакома лично и то и дело спрашивала:

– Вы получили то, что хотели, миссис Херст? – или: – Ну как, миссис Дин?

– Я немедленно выброшу это лекарство, – отвечали те. Или: – Это мой дядя Герберт, он как раз носил такие пальто.

– Роберт, мне очень жаль, – сказала тетя Лу в машине, – что она сегодня не пришла.

Роберт явно терзался разочарованием.

– Наверное, занята, – пробормотал он. – И я даже не знаю, кто была та, другая, женщина в вечернем платье.

– Крупная? – отозвалась тетя Лу. – Ха! Похоже, это я. – Она предложила Роберту зайти к ней чего-нибудь выпить, но тот сказал, что расстроен и, наверное, лучше пойдет домой. Вместо него к тете пошла я. Тетя Лу дала мне горячего шоколаду, несколько птифуров и сэндвич с креветками, а сама пила двойной скотч.

– Это его мать, – сказала она. – Не появляется вот уже три недели. Всегда отличалась невнимательностью. Жена Роберта ее не выносила и наотрез отказывается ходить с ним в церковь. Говорит: «Если ты хочешь общаться с этой старой ведьмой, то, пожалуйста, без меня». По-моему, это жестоко, тебе не кажется?

– Тетя Лу, – спросила я, – а ты действительно в это веришь?

– Ну, точно ведь ничего нельзя знать, правда? – ответила она. – Я своими ушами слышала множество очень точных посланий. Часть из них, конечно, полнейшая ерунда, зато другие – очень полезные.

– Но это может быть обычная телепатия, – сказала я.

– Я не знаю, как это делается, – отозвалась тетя Лу, – но зато очень успокаивает. Роберта уж точно. И ему нравится, что я тоже проявляю интерес. По-моему, всегда лучше смотреть на вещи шире.

– А у меня от этого мурашки, – призналась я.

– Мне все время приходят послания от того шотландца, – задумчиво проговорила тетя Лу. – Рыжего, с волынкой. Хотелось бы понять, что за коврики он имеет в виду… Может, это на самом деле колики и у меня заболит живот?