Кнут Гамсун - Голод. Пан. Виктория (сборник)

Она улыбалась и смотрела на него из-под полуопущенных век, за длинными ресницами темнела глубокая синь. Щеки ее порозовели. Казалось, она вся лучится радостью, бессознательным движением руки она вторила его словам.

– Спасибо, – сказала она.

– Нет, не благодарите меня, Виктория, – ответил он. Вся его душа рвалась к ней, ему хотелось говорить еще и еще, это были какие-то сумбурные возгласы, он был как пьяный. – Но если я хоть немножко дорог вам, Виктория… Этого не может быть, но скажите, что дорог, даже если это неправда. Пожалуйста! О, тогда даю вам слово, я чего-нибудь добьюсь, добьюсь многого, почти недостижимого. Вы даже не представляете себе, чего я могу добиться. Иногда я чувствую, что во мне огромный запас нерастраченных сил. Часто они рвутся наружу, ночью я встаю и расхаживаю взад и вперед по комнате, потому что видения обступают меня. За стеной в постели лежит сосед, я мешаю ему спать, он стучит мне в стенку. На рассвете он приходит ко мне и бранится. Но что мне за дело до него, ведь я так долго мечтал о вас, что мне начинает казаться, будто вы рядом со мной. Я подхожу к окну и пою, брезжит рассвет, шумят тополя. «Доброй ночи!» – говорю я утру. Но это я говорю вам. Теперь она спит, думаю я, доброй ночи. Благослови ее Бог! И сам ложусь спать. И так ночь за ночью. И все же я никогда не представлял, что вы так прекрасны. Теперь, когда вы уедете, я буду вспоминать вас такой, какая вы сейчас. Я буду так явственно видеть вас…

– А вы не приедете домой?

– Нет. Я еще не закончил работу. Что это я, приеду, конечно, приеду. Сию же минуту. Я еще не закончил работу, но я сделаю все, что вы захотите. А вы иногда гуляете возле Замка по саду? А вечерами выходите из дому? Тогда я мог бы посмотреть на вас, поздороваться с вами, о большем я не мечтаю. Но если я хоть немножко дорог вам, не противен вам, не гадок, скажите мне… Доставьте мне эту радость… Знаете, есть такая пальма, талипотовая пальма, она цветет один раз в жизни, а живет она до семидесяти лет. Но цветет она раз в жизни. Вот и я теперь расцвел. Да, да, я добуду денег и поеду домой. Я продам все, что уже написал, я пишу сейчас большую книгу, вот ее я и продам, продам завтра же все, что уже написано. Мне заплатят довольно много денег. А вы хотите, чтобы я приехал домой?

– Да.

– Спасибо, спасибо вам! Простите меня, если я питаю слишком смелые надежды, – это такое блаженство верить в несбыточное. Сегодня самый счастливый день в моей жизни…

Он снял шляпу и положил ее рядом с собой.

Виктория оглянулась, в конце улицы показалась какая-то дама, а чуть подальше – женщина с корзиной. Виктория встрепенулась, посмотрела на свои часы.

– Вам пора? – спросил он. – Скажите мне что-нибудь, прежде чем уйдете, дайте мне услышать… Я люблю вас, вот я сказал вам это. От вашего ответа зависит… Я весь в вашей власти… Ответьте же мне!

Пауза.

Он поник головой.

– Нет, не говорите, – попросил он.

– Не здесь, – сказала она. – Я отвечу вам там, у дома.

Они пошли по улице.

– Говорят, что вы женитесь на этой девочке, на девушке, которую вы спасли. Как ее зовут?

– Вы имеете в виду Камиллу?

– Да, Камиллу Сейер. Говорят, что вы женитесь на ней.

– Ах, вот как. Почему вы спросили об этом? Ведь она еще ребенок. Я бывал у них в доме, это большой и богатый дом, настоящий замок вроде вашего. Я бывал там не раз. Но она еще ребенок.

– Ей пятнадцать лет. Я ее видела, встречалась с ней у знакомых. Она очень понравилась мне. Она прелестна!

– Я не собираюсь жениться на ней, – сказал он.

– Вот как.

Он посмотрел на нее. По его лицу прошла тень.

– Почему вы заговорили о ней? Вы хотите привлечь мое внимание к другой?

Она ускорила шаги и не ответила на его вопрос. Вот и дом камергера. Она схватила его за руку и повлекла за собой в парадное, по ступеням лестницы.

– Я не хочу заходить, – сказал он с удивлением.

Она нажала кнопку звонка, повернулась к нему, ее грудь вздымалась.

– Я люблю вас, – сказала она. – Понимаете? Люблю вас.

И вдруг поспешно потянула его вниз – три ступеньки, четыре, – обвила его руками и поцеловала. Он чувствовал, что она вся дрожит.

– Я люблю вас, – повторила она.

Наверху отворилась дверь. Она высвободилась из его объятий и побежала вверх по лестнице.

Время близится к рассвету, занимается заря, синеватое знобкое сентябрьское утро.

В саду негромко шелестят тополя. Окно распахивается, из него высовывается человек и что-то напевает. Он без пиджака – полуодетый безумец, нынче ночью он захмелел от счастья.