Сельма Лагерлёф - Сказание о Йосте Берлинге

Работа быстро наладилась, полыхают огромные, до неба, костры, ночь оглашает дробный стук молотков. Дамба держится.

Гости и кавалеры, не дождавшись героя дня, тоже пришли на берег, и не только они – отовсюду, завидев костры на берегу, бегут люди с топорами, лопатами, кто с чем, и сразу подключаются к работе – кто помогает у костра, кто подтаскивает доски и бревна для щита, кто набивает мешки песком на шаткой каменной дамбе.

Но вот щит готов, теперь его надо опустить перед разваливающимся волноломом. Готовы и мешки с песком, и обвязанные канатом камни – всё, чтобы щит не унесло ревущим потоком. Победа останется за людьми, взбесившаяся река должна не бунтовать, а служить, как верный раб.

И вдруг в самый решающий момент Йоста Берлинг замечает, что у самой воды на камне сидит женщина. Освещенная неровным багровым светом полыхающих костров, она уставилась на воду и не шевелится. Рассмотреть ее как следует невозможно из-за стоящего в воздухе водяного тумана, но он не может отвести от нее глаз. Он продолжает командовать, но то и дело поворачивается в ее сторону.

Странная история: работают сотни людей, работают из последних сил, а она сидит неподвижно, и он все время косится на нее – как можно усидеть на месте в такие минуты?

Сидит совсем близко к воде, брызги окатывают ее с головы до ног, наверняка промокла насквозь. В темной одежде, черный платок на голове, сидит, сжавшись в комочек, подперла подбородок руками и смотрит, смотрит… на воду или на него? Он чувствует, как этот взгляд манит его и притягивает к себе, хотя он не только глаз, он даже лица не может различить. Взгляд словно зовет его, и он не может ни о чем думать, кроме этой женщины, сидящей у самой воды.

Это русалка. Лёвенская русалка, думает он. Ее послали, чтобы погубить меня. Смотрит и смотрит, манит и манит. У людей нет такой силы. Надо ее прогнать.

И вдруг он понимает, что волны, черные пенящиеся волны, на самом деле никакие не волны. Это ее войско, и она командует ими, подзуживает их, она ведет их в атаку на него, на Йосту Берлинга.

Надо ее прогнать, иначе толку не будет.

Он хватает багор и сбегает с дамбы на берег.

Оставляет свое командное место на рушащейся дамбе и бежит к ней. Вот кого силы тьмы послали, чтобы его уничтожить и унизить! Русалку! Он точно даже не знает, кто это, русалка или, может быть, лесовичка, но знает точно, что ее послал дьявол.

Ах, Йоста, Йоста, как же ты мог оставить свой пост в решающий миг! Крепкие, закаленные работники уже подтащили щит, выстроились по краю волнолома и готовы опускать этот щит, их единственную надежду. Все готово – и камни, и канаты, и мешки с песком. Нужна команда, потому что без команды щит просто рухнет, нужен кто-то, кто направлял бы их действия.

Они ждут, прислушиваются, оглядываются. Где же командир! Где этот колокольный, притягивающий голос, где эти команды, которым хочется следовать?

А командир гоняется за русалкой. Йоста Берлинг посчитал, что важнее прогнать русалку. Его голоса не слышно, не слышно команд. Что ж, времени нет, надо опускать щит, иначе будет поздно. И они опускают щит, но опускают медленно и неровно, и волны с усиливающейся яростью бросаются на хлипкую деревянную конструкцию, открывают мешки с песком, поднимают щит на свои могучие плечи и швыряют на каменный волнолом. Это еще что за жалкие попытки? Утопите это чудище в Лёвене, ревут волны.

И снова набрасываются на беззащитную дамбу.

А Йоста Берлинг, организатор и командир, гоняется за русалкой. Она его заметила, испугалась и побежала. Но не в воду, как он ожидал, а в сторону суши.

– Ах ты, нечисть! – кричит Йоста Берлинг и преследует ее с занесенным багром.

Она запуталась в кустах ольшаника и остановилась.

И Йоста словно прозрел – отбросил багор и положил ей руку на плечо.

– Не поздно ли для ночных прогулок, графиня Элизабет?

– Оставьте меня в покое, господин Берлинг, оставьте меня! Мне надо домой.

Он пожал плечами, отвернулся и пошел к дамбе.

Молодая графиня, разумеется, настоящая светская дама, в этом сомнений нет. Но не забывайте, что она еще и женщина необыкновенной доброты, которой невыносима сама мысль, что она стала причиной чьего-то несчастья. Не забывайте, что она из тех фей, что неутомимо собирают цветы, из тех, чьи корзины всегда полны роз, из тех, кто посыпает их лепестками самые трудные, самые пустынные, самые невыносимые тропы.

И она тут же пожалела о своей неприветливости, догнала Йосту и схватила его за руку.