Джеймс Болдуин - Другая страна

Засунув руки в карманы, Руфус дрожал от холода и, глядя на стеклянную витрину, размышлял, что делать дальше. Он уже подумывал, не отправиться ли в Гарлем, но его страшила мысль о полицейских, которые непременно привяжутся к нему за время долгого путешествия через весь город. И еще он не представлял себе, как будет смотреть в глаза родителям или сестре. Когда он в последний раз видел Иду, то сказал ей, что они с Леоной собираются перебраться в Мексику, где их наконец оставят в покое. Но с тех пор он ни разу не был дома.

Из бара вышел белый мужчина плотного сложения – хорошо одетый, грубоватое лицо, волосы с проседью. Он остановился рядом с Руфусом, поглядывая по сторонам. Руфус не двигался с места, хотя всей душой хотел уйти, в его болезненном сознании одна мысль судорожно сменяла другую, живот скрутили голодные спазмы. Его уже второй раз прошиб пот. Частью своего существа он знал, что сейчас произойдет, и прежде, чем мужчина приблизился к нему и заговорил, что-то в нем умерло.

– Холодновато здесь, на улице. Может зайдем внутрь и выпьем вместе?

– Я бы предпочел съесть сандвич, – пробормотал Руфус и подумал: «Вот и все. Падать дальше уже некуда».

– И сандвич съешь. Почему нет? Закон этого не запрещает.

Руфус огляделся вокруг, потом взглянул в белое, как снег, ледяное лицо мужчины. Он повторял себе, что бояться нечего, это ему не в новинку, бывали и раньше трудные времена, когда приходилось уступать и идти на неприятные физические контакты, но одновременно чувствовал, что не вынесет прикосновения мужчины. Они вошли в бар.

– Какой тебе сандвич?

– Солонину на черном хлебе, – выдавил Руфус.

Они ждали, пока продавец отрежет ломоть мяса, кинет его на хлеб и положит сандвич на прилавок. Мужчина расплатился, и Руфус понес свой сандвич к бару. Ему казалось, что все вокруг знают, что совершается между ними, знают, что Руфус будет расплачиваться своей задницей. Но всем было наплевать. Никто на них даже не смотрел. В баре по-прежнему стоял гул голосов, все так же орало радио. Бармен налил Руфусу пива, а мужчине виски и пробил их заказ в кассе. Руфус старался не думать о том, что происходит. Он жадно набросился на сандвич. От сыроватого хлеба и теплого мяса его затошнило, все вдруг поплыло перед глазами, и он хлебнул пива, чтобы поскорее протолкнуть сандвич в живот.

– Ты голодал?

Руфус, сказал он себе, не смей устраивать скандал. Ни за что. Не бросайся на этого человека. Просто уйди.

– Хочешь еще сандвич?

Руфус отчаянно боролся с первым, к горлу подкатывала тошнота. В баре стоял густой запах перестоявшего пива, мочи, тухлого мяса и потных тел.

Он чувствовал, что сейчас разрыдается.

– Нет, спасибо, – ответил он. – Больше не могу.

– Тогда еще пива?

– Нет, спасибо.

Дрожа всем телом, он уронил голову на стойку.

– Эй!

Яркий свет ослепил его, стены бара вдруг накренились, лица поплыли, сливаясь в одно, звуки радио били по мозгам. Лицо мужчины оказалось совсем близко: холодные глаза, тяжелый нос, грубые, чувственные губы. От него разило потом. Руфус инстинктивно отпрянул.

– Все в порядке.

– По-моему, ты на минуту вырубился.

Бармен заинтересованно смотрел на них.

– Тебе лучше выпить чего-нибудь покрепче. Эй, парень, налей-ка ему.

– А вы уверены, что он здоров?

– Да, здоров. Я его знаю. Дай ему выпить.

Бармен налил и поставил перед Руфусом порцию виски. Глядя на слабо мерцавшую в рюмке жидкость, Руфус молился: Боже, не дай этому случиться. Не допусти, чтобы я пошел с этим мужчиной к нему домой. У меня так мало осталось в жизни, Боже, не дай утратить все.

– Пей! Это пойдет тебе на пользу. А потом пойдем ко мне, там ты хорошо выспишься.

От выпитого виски Руфус поначалу ощутил еще большую слабость, но потом по телу разлилось приятное тепло. Он распрямил плечи.

– Вы живете неподалеку? – спросил Руфус мужчину. Только попробуй прикоснись ко мне, подумал он, и те же необъяснимые слезы готовы были вот-вот брызнуть из его глаз. Живого места на тебе не оставлю. Никто меня больше не будет лапать, никто, никто, никто.

– Можно сказать, по соседству. На 46-й улице.

Выйдя из бара, они вновь очутились на ночной улице.

– В этом городе чувствуешь себя одиноко, – проговорил мужчина, шагая рядом. – Я очень одинок. А ты?

Руфус промолчал.

– Может, мы сможем утешить друг друга этой ночью?

Руфус видел перед собой горящие светофоры, темные, почти пустые улицы, молчаливые черные здания, мрачные дыры подъездов.