Сельма Лагерлёф - Сказания о Христе

Трудно было представить себе человека, к которому время было бы менее милосердно; несуразно высокая, с поднятыми старыми, длинными, как крылья, костлявыми руками, она походила на мрачную, зловещую птицу.

Уже много-много лет старая сивилла не показывалась людям, не выходила из горного ущелья, где жила в одной из пещер. Что могло заставить ее подняться на крутой обрыв Капитолия?

При виде сивиллы ужас охватил спутников императора Августа.

– Она недаром пришла сюда нынче ночью, – тревожно шептали люди, – она мудра и обладает высшими знаниями, ей столько же лет, сколько песчинок на морском берегу. Что предвещает ее приход, добро или зло? Ведь она знает все, что должно случиться с человеком, она пишет свои пророчества на листьях деревьев и повелевает ветру отнести вещие слова тому, кому они предназначены. Может быть, она пришла, чтобы предсказать императору грядущую судьбу?..

Страх, овладевший людьми, был так велик, что они готовы были пасть ниц по первому знаку сивиллы. Но она сидела неподвижно, как неживая, и, казалось, даже не заметила пришедших. Затенив глаза рукою, она пристально вглядывалась в черную, беспросветную тьму. Но как могли что-нибудь различать ее старческие глаза, когда на расстоянии всего нескольких шагов мрак становился непроницаемым?

Тут, на вершине, люди сразу заметили, как темна ночь; словно темные завесы спускались с небес, и взор не мог ничего различить на расстоянии вытянутой руки. Тибр точно спал мертвым сном, ни разу не донеслось ропота его шумливых журчащих волн. Воздух был душным и влажным, с трудом можно было им дышать; какая-то обессиливающая истома овладевала людьми, им было тяжело двигаться, руки и ноги отказывались повиноваться, холодный пот выступал на лбу.

Каждый подумал, что в эту ночь происходит что-то непонятное.

Но никто из друзей императора не решился сознаться, что боится. Не желая огорчать господина, они старались уверить его, что все необычное в этой ночи – добрые предзнаменования для Августа: вся природа затаила дыхание, чтобы приветствовать нового бога! Старая сивилла, наверное, пришла для того, чтобы поддержать императора, поклониться и приветствовать его.

Друзья Августа и не подозревали, как далека была от них в эти мгновения старая сивилла. Дух ее перенесся через необозримые моря и пустыни в далекую страну Востока. Ей казалось, что она идет по незнакомому обширному полю. Старческие ноги ее то и дело натыкаются в темноте на какие-то мягкие кочки; нагнувшись, сивилла увидела, что это были овцы: она шла через огромное стадо спящих овец.

Вдали мерцал огонь пастухов, и она направилась к нему. Пастухи мирно спят вокруг догорающего костра, тут же лежат длинные остроконечные палки, которыми они обычно защищают свои стада от хищных зверей. Немного дальше дремлют сторожевые собаки; они не слышат, как подкрадываются к стадам небольшие звери со сверкающими глазами и острыми зубами. Это шакалы. Но овцы не вскакивают в ужасе, почуяв их; не лают собаки, не просыпаются пастухи – все спокойно спят… О чудо! Шакалы не хватают добычу, они спокойно ложатся возле овец и мирно засыпают, как домашние ручные животные…

Напряженно смотрела сивилла вдаль, она была вся поглощена тем, что видела, и не замечала того, что происходило за ее спиной. Треножный жертвенник был поставлен посередине площадки; зажглись уголья, распространяя аромат жертвенного курения. Император осторожно вынул из клетки одного из голубей; но руки Августа были так слабы, что он совершенно не мог владеть ими: без малейшего усилия голубь выскользнул из его пальцев, взмахнул крыльями и исчез в темноте.

Это был дурной знак, и все снова с затаенным страхом взглянули на сивиллу; не она ли принесла несчастье?

Люди не могли знать, что старая сивилла была духом в далекой стране. Она все еще стояла у костра пастухов и прислушивалась к какому-то таинственному, едва слышному звону, который шел неизвестно откуда и трепетно будил мертвую тишину ночи. Долго не могла сивилла разобрать, откуда этот звон, наконец различила, что звуки несутся с небес. Она подняла голову и увидела лучезарных ангелов в белоснежных одеждах: они скользили по воздуху, наполняя все пространство от земли до небес, и словно искали кого-то.

Сивилла внимала нежному песнопению ангелов и не видела, что Август снова готовился к жертвоприношению. Император омыл руки, велел очистить жертвенник и подать второго голубя. Но, несмотря на все предосторожности, он снова не смог удержать птицы, голубь выскользнул из рук, взвился над головой императора и скрылся во мраке.