Бенджамин Дизраэли - Сибилла

— Ах да! Теперь по поводу твоих дел, — спохватился лорд Марни. — Слушай, чем я могу тебе помочь. Вчера вечером я говорил об этом с Арабеллой — она вполне одобряет мой замысел. Ты помнишь семейство де Моубрей? Так вот, мы собираемся погостить в их замке, и ты отправишься с нами. Они впервые принимают гостей после своей великой утраты. Ах да, ты же был тогда на континенте и совсем не в курсе дел. Единственный сын лорда де Моубрея, Фитц-Уорен, ты его помнишь, чертовски смышленый был парень, умер в Греции около года назад, от горячки. Небывалый удар для семьи! Двух его сестер, леди Джоан и леди Мод, считают богатейшими наследницами королевства; но уж я-то знаю Моубрея — он из своей старшей дочери сделает старшего сына {228} . Именно ей всё и достанется! Она одна из ближайших подруг Арабеллы — и ты обязан на ней жениться.

Эгремонт уставился на брата, а тот с несвойственной для него доброжелательностью потрепал его по плечу и прибавил:

— Ты не представляешь, какой груз ты снимешь с моей души, дорогой Чарльз, — я ведь всегда так беспокоился о тебе, особенно в последнее время. Увидеть тебя владельцем Моубрейского замка — значит претворить в жизнь мои самые смелые надежды. Это положение, достойное настоящего мужчины, и я не знаю никого, кто заслуживает его больше, чем ты, уж поверь братскому слову. А теперь давай пойдем к Арабелле и всё с ней обсудим.

С этими словами лорд Марни в сопровождении брата (который следовал за ним без особой охоты) прошествовал на другой конец гостиной, где его жена была занята тем, что вышивала на пяльцах; она сидела рядом со своей юной подругой, мисс Пойнсет, которая играла в шахматы с капитаном Граусом, членом шахматного клуба и одним из самых превосходных ныне живущих шахматистов.

— Итак, Арабелла, — возвестил лорд Марни, — всё решено; Чарльз согласен со мной касательно поездки в Моубрейский замок, и, по-моему, чем скорее это произойдет, тем лучше. Как насчет послезавтра? Меня этот день устраивает, и потому я полагаю, что будет лучше, если мы остановимся на нем. Будем считать это дело решенным.

Вид у леди Марни был смущенный и немного расстроенный. Ничто не могло ошеломить ее сильнее и доставить ей больше неудобств, чем это предложение — или скорее приказ. Леди Джоан Фитц-Уорен действительно приглашала их в Моубрей, и у нее возникало порой какое-то смутное намерение рано или поздно поразмыслить о том, следует ли им воспользоваться ее гостеприимством; но чтобы решиться ехать, да еще и так скоро, ничего не обсудив предварительно и даже не спросив, а будет ли подобное распоряжение уместным, скажем, не испортит ли оно визит мисс Пойнсет, столь внезапно и грубо прервав его, — всё это расстраивало и огорчало графиню; такой подход к решению простейших вопросов привносил в семейную жизнь немалую долю беспокойства и раздражения.

— Тебе не кажется, Джордж, — сказала леди Марни, — что было бы лучше обсудить это хотя бы немного заранее?

— Нисколько, — возразил лорд Марни. — Чарльз готов ехать, меня всё более чем устраивает, стало быть, какая необходимость совещаться?

— О! Если вы с Чарльзом хотите ехать, то разумеется, — неуверенно произнесла леди Марни, — вот только мне будет очень не хватать вашего общества.

— Что значит «не хватать нашего общества», Арабелла? Разумеется, ты едешь с нами. Я прямо-таки настаиваю на том, чтобы ты поехала. Ты — ближайшая подруга леди Джоан, по-моему, она в тебе души не чает.

— Я не могу ехать послезавтра, — прошептала леди Марни, укоризненно глядя на мужа.

— Ничем не могу помочь, — отрезал лорд Марни, — тебе следовало сказать мне об этом заранее. Я сегодня написал Моубрею, что мы прибываем послезавтра и останемся у него на неделю.

— Но со мной ты этим так и не поделился, — с мягким упреком ответила леди Марни и слегка покраснела.

— Хотел бы я знать, где мне найти время, чтобы делиться с тобой содержанием каждого моего письма! — взорвался лорд Марни. — Особенно теперь, когда мне приходится разбираться с этим досадным происшествием, которое сегодня обрушилось на мою голову. Постой, это что же получается: чем больше я стараюсь оградить тебя от забот, тем больше в тебе недовольства?

— Это не недовольство, Джордж.

— Понятия не имею, что ты подразумеваешь тогда под словом «недовольство», — но, если человек изо всех сил старается угодить тебе и всем остальным и должен пересматривать свои планы только потому, что назначенный им день не вполне отвечает твоим прихотям, — если это не недовольство, то я очень хотел бы знать, как же это называется, Арабелла.