Ирвин Шоу - Избранные произведения в одном томе [Компиляция, сетевое издание]

— Я правильно произношу слово «Мейраг»?

— Никто и никогда не произносил лучше, — заверил он.

Когда они стали подниматься на холм, он попросил:

— Пройди немного вперед.

— Зачем?

— Хочу полюбоваться твоими изумительными ногами.

— Любуйся, — велела она, выполняя просьбу.

Кровать была гигантской. Через открытые окна проникал лунный свет и запах сосен. Крейг лежал на спине в серебристом полумраке и прислушивался к шагам Констанс в ванной. Она никогда не раздевалась при нем.

Хорошо еще, что Гейл не из тех девушек, которые в порыве страсти полосуют ногтями спину мужчины. В свое время ему пришлось походить с такими метками.

Крейг рассердился на себя за подобные мысли. Предательская память, разрушающая радости плоти. Сейчас он был исполнен решимости не поддаваться чувству вины. Сегодняшняя встреча и вчерашняя — вещи разные. Каждой ночи — свое оправдание. Он и Констанс не клялись друг другу в верности.

Она бледной тенью проплыла по комнате и скользнула в постель. Ее тело, знакомое и щедрое… такое драгоценное…

— Наконец-то дома, — прошептал он, отгоняя ненужные воспоминания.

Но позже, когда они отдыхали, она вдруг сказала:

— На самом деле ты не слишком хотел, чтобы я приехала в Канны.

— Верно, — поколебавшись, признал он.

— И не только из-за дочери.

— Не только.

Значит, Гейл все-таки оставила на нем свое клеймо.

— У тебя там есть кто-то.

— Да.

Она немного помолчала.

— Что-то случайное или что-то серьезное?

— Скорее случайное. Правда, не уверен. Во всяком случае, все произошло случайно. Я хочу сказать, что не из-за нее приехал в Канны. И еще несколько дней назад не знал о ее существовании.

Теперь, когда она первая затронула опасную тему, он испытал облегчение оттого, что может выговориться. Слишком она дорога ему, чтобы лгать.

— Сам не пойму, как все вышло, — признался он. — Именно вышло, и все.

— Я тоже не сидела вечерами одна, с тех пор как ты покинул Париж, — вздохнула Констанс.

— Не стану уточнять, что это означает.

— Означает то, что означает, — бросила она.

— О’кей.

— Нас ничто не связывает, — продолжала она, — если не считать того, что мы испытываем друг к другу в данный момент.

— Ты права.

— Не возражаешь, если я закурю?

— Я всегда против, если кто-то курит.

— Обещаю сегодня не заболеть раком.

Она встала, накинула халат и шагнула к комоду. Коротко вспыхнула спичка. Констанс вернулась и села на край кровати. Стоило ей затянуться, как огонек сигареты выхватывал ее лицо из мрака.

— У меня тоже есть новость для тебя. Приберегала ее на потом, но сегодня на меня нашло желание поболтать.

Крейг засмеялся.

— Чему ты смеешься? — удивилась она.

— Сам не знаю. Просто так. Что за новость?

— Я покидаю Париж.

Против всякой логики ему показалось, что удар направлен на него.

— Почему?

— Мы открываем филиал в Сан-Франциско. Последнее время много молодых ездит с Востока к нам и обратно. Обмен стипендиями и все такое. Несколько месяцев мы вели переговоры с местной организацией, и наконец все уладилось. Выбор пал на меня. Стану этаким неофициальным окном на Пробуждающийся Восток.

— Париж без тебя будет уже не тот.

— Как и я без Парижа.

— И как ты к этому относишься?

— К жизни в Сан-Франциско? Красивый город, и, я слышала, культурная жизнь в нем бьет ключом, — иронически пояснила она. — Да и детям это пойдет на пользу. Хотя бы английский подтянут. Должна же мать время от времени заботиться, чтобы дети совершенствовали свой английский!

— Вероятно, — вздохнул он. — Когда собираешься перебраться?

— Этим летом. Через месяц-другой.

— Я потерял еще один дом, — заключил Крейг. — Придется вычеркнуть Париж из своих маршрутов.

— Какая верность! — насмешливо воскликнула Констанс. — А Сан-Франциско, значит, включишь? Говорят, там есть неплохие рестораны.

— Слышал, — отозвался он. — Буду наезжать туда. Иногда.

— Иногда, — повторила она. — Что ж, не может ведь женщина требовать всего сразу, правда?

— Основы продолжают меняться, — вместо ответа сказал Крейг.

Позже, гораздо позже Констанс призналась:

— Не стану притворяться, будто безумна рада тому, что ты сегодня сказал. Но мы уже не дети. Не можешь же ты ожидать, что я устрою тебе сцену или выброшусь из окна и тому подобное, верно?

— Нет, конечно, нет.

— Как уже сказано, особой радости я не испытываю. Но я безумно рада многому другому в наших отношениях. Можешь сделать мне одолжение?