Уильям Теккерей - В благородном семействе

Гордеца позабавили обороты речи, к которым прибег мистер Ганн, выполняя эту миссию, гостеприимства; и в три часа он предстал в задней гостиной, откуда имел честь повести миссис Ганн (в очаровательном желтом платье из mousseline de laine, [15]и к нему огромный красный тюрбан, ferroniere и пузырек с нюхательной солью, прицепленный на колечке прямо к жирной и влажной руке) в «контору», где стоял накрытый к обеду стол. Барышни Макарти были одеты с не меньшим вкусом. Одна села справа от гостя, другая рядом с жильцом-нахлебником, мистером Фитчем, который в великолепии своей пышной бороды, сиреневого бархатного жилета, свеженапомаженных длинных волос, рассеченных пробором точнехонько посередине и спадавших завитками на воротник, был бы, право же, неотразим, будь этот воротник хоть немножко, хоть чуть-чуть белее.

Мистер Брэндон тоже надел лучший свой костюм. Сколько бы ни щеголял он презрением к своим хозяевам, ему хотелось произвести на них самое благоприятное впечатление, и он не преминул сообщить миссис Ганн, что во всем мире, кроме него самого, только лорд Такой-то является обладателем жилета, подобного тому, который так ее восхитил, – ибо миссис Ганн была чрезвычайно благосклонна и действительно расхвалила жилет, дабы щегольнуть своим жильцом перед другом и почитателем мастера Ганна, мистером Свигби человеком со средствами, который тем не менее был завсегдатаем клуба при «Сумке Подмастерья».

Об этом клубе гость мистера Ганна мистер Свигби и сам мистер Ганн вели перед обедом превеселый разговор, наперебой припоминая все шутки обо всех членах клуба.

Мистер Брэндон, чувствуя себя главной персоной за столом, безудержно отдался своим наклонностям и нарассказал миссис Ганн всяческих историй о половине всей английской знати. Миссис Ганн со знанием дела толковала про оперный театр; и объявила, что считает Тальони лучшей в мире певицей.

– Мистер… э… Свигби, вы когда-нибудь видели, как танцует Лаблаш? спросил мистер Брэндон у джентльмена, которому его представили по всей форме.

– Где, в Воксхолле, что ли? – сказал Свигби, только что вернувшийся из поездки в Лондон.

– Да, на канате. Удивительный артист!

На что мистер Ганн рассказал, как он был однажды в Воксхолле, когда в Лондоне чествовали иностранных принцев; а мадам высказала свое веское мнение и о них. Потом разговор перешел на фейерверки и ромовый пунш; причем мистер Брэндон уверял девиц, что Воксхолл – это самое аристократическое место, и добавил, что почел бы за честь потанцевать там с ними кадриль. Словом, Брэндон пустился в такую тонкую иронию, что за столом ни одна душа его не понимала.

Стол, согласно плану, посланному позже милорду Синкбарзу, выглядел так:

«1» и «2» – это кувшины с портером; «3» – кварта эля: любимый напиток миссис Ганн; «4» – бутылка отличного золотистого хереса – благодатный дар виноградной лозы, купленный мистером Ганном в «Сумке Подмастерья» за один шиллинг девять пенсов.

Мистер Ганн.Отведайте этого хереса, сэр. Пью ваше здоровье и весь к вашим услугам, сэр. Это вино, сэр, уступил мне в виде особого одолжения мой… гм!.. поставщик, который уделяет его своим клиентам только в небольших количествах и ввозит его, сэр, прямо из… гм… из…

Мистер Брэндон.Из Хереса, разумеется. В самом деле, мне думается, это самое лучшее вино, какое мне случалось в жизни пить – то есть, конечно, за столом простого горожанина.

Миссис Ганн.Ах, конечно, стол простого горожанина!.. Мы не носим титулов, сэр(мистер Ганн, позвольте вас побеспокоить – еще ломтик от корочки, с краю), хотя мои бедные милые девочки, смею вас уверить, состоят в родстве – по их покойному отцу – кое с кем из первейшей аристократии в нашей стране.

Мистер Ганн.Чепуха, дорогая моя Джули. Ирландская аристократия, сами понимаете, какая ей цена? А кроме того, мне сдается, девочки не больше ей сродни, чем я.

Мисс Белла(мистеру Брэндону, доверительно). Бедный папа должен вам казаться ужасно вульгарным, мистер Брэндон.

Миссис Ганн.Ах, я понимаю, мистер Брэндон, вы, конечно, не привыкли к таким речам; и я вас очень прошу, уж вы извините мистеру Ганну эту грубость, сэр.

Мисс Линда.В самом деле, мистер Брэндон, уверяю вас, у нас есть всякое родство, и низкое и высокое. Может быть, не менее высокое, чем у некоторых, хоть мы и не склонны постоянно говорить о знати. (Это был двойной выстрел: из первого ствола мисс Линда ударила по отчиму, из второго же метила прямо в мистера Брэндона.) Как по-вашему, разве я не права, мистер Фитч?