Густав Майринк - Избранное - Романы, рассказы

Большой опал, которым был украшен перстень мисс Хант, вызвал всеобщее восхищение.

— Я получила его в наследство от отца. Мой отец долгое время служил в Бенгалии, когда-то этот камень принадлежал индийскому брахману, — сказала она, поглаживая пальчиком мерцающую поверхность. — Так играют только индийские самоцветы. Уж не знаю, в чем тут причина — в его огранке или в освещении, но иногда мне чудится в его блеске что-то подвижное и беспокойное, словно это живой глаз.

— Словно живой глаз, — задумчиво повторил мистер Харгрейв Дженнингс.

— Вас что-то удивляет, мистер Дженнингс?

Разговор шел о балах и театре, о чем угодно, но то и дело возвращался к индийским опалам.

— Я мог бы сообщить вам кое-что об этих, так сказать, камешках, — произнес мистер Дженнингс, — но боюсь, что тогда перстень с опалом перестанет радовать свою хозяйку. Впрочем, одну минуточку! Сейчас я разыщу среди моих бумаг нужную рукопись.

Общество с нетерпением ждало его рассказа.

— Итак, послушайте! То, что я вам сейчас прочту, представляет собой отрывок из записок моего брата. Вернувшись из путешествия, мы с ним решили не публиковать рассказа о наших приключениях.

Итак. Близ Махавелипура джунгли подступают к самому морскому побережью. Сеть каналов, созданная правительством, покрывает всю местность, начиная от Мадраса и доходя почти до самого Тричинопали, однако же внутренние области остаются неисследованными и представляют собой непролазные первобытные дебри, в которых гнездится лихорадка.

Наша экспедиция только что прибыла на место, и слуги — темнокожие тамилы — выгружали из лодок приехавшие с нами в большом количестве палатки, ящики и баулы; отсюда до пещерного города Махавелипур, куда путь лежал через колышущееся светло-зелеными волнами море рисовых полей, среди которых редкими островками попадались пальмовые рощи, наше снаряжение должны были понести туземцы.

Полковник Стерт, мой брат Харгрейв и я тотчас же завладели одним из маленьких храмов, высеченных, а вернее, искусно вырезанных в скалистых склонах, каждый из них представлял собой настоящее чудо древнедравидского зодчества {22} . Эти плоды беспримерного труда верующих индусов (которые, вот уже сколько веков внимая песнопениям ревностных проповедников великого Спасителя, все равно отправляют брахманский культ Шивы {23} ) также остались святилищами этого бога — семь пагод с высокими сводами и колоннами, высеченные в недрах скалистого горного склона.

Над равниной курился туман, поднимаясь над рисовыми полями и заволакивая радужной пеленой контуры возвращающихся с полей горбатых быков, запряженных в неуклюжие индийские повозки. Смешение света и таинственных сумерек, угнетающее восприимчивость чувств и убаюкивающее душу, которая погружается в зачарованный сон, словно объятая ароматным дыханием жасмина и бузины.

В ущелье у подножия склона, на котором находятся пещеры, расположились наши магратские сипаи {24} в живописных дикарских нарядах, с синими и красными тюрбанами, и шум морского прибоя, отдаваясь гулким эхом от пещер, цепочкой протянувшихся вдоль берега, гремел словно торжественный гимн во славу Шивы-Всеразрушителя.

Когда дневное светило закатывалось за холмы и ночной ветер начинал гулять по старинным храмам, звучание волн делалось громче и яростней.

Слуги внесли в наш храм факелы и отправились в деревню к своим землякам. Мы посветили во все углы и ниши. В каменных недрах пролегало множество темных галерей, фантастические изображения богов в танцующих позах с выставленными наружу ладонями и сложенными в загадочных жестах пальцами заслоняли собою входы, словно стражники у ворот.

Как многим известно, эти необычайные статуи, их позы и положение относительно друг друга, число и высота колонн имеют глубокое значение в мистериях лингама {25} , о которых мы, люди Запада, не имеем ни малейшего представления.

Харгрейр показал нам орнамент на одном из подножий — жезл, перевитый двадцатью четырьмя узлами, с которого слева и справа свисали шнуры с расходящимися концами, и объяснил, что это изображение символизирует спинной мозг человека, а рядом были помещены изображения, иллюстрирующие экстазы и сверхчувственные состояния, которые переживает на пути к овладению чудодейственными силами йог, сосредоточивая все мысли и чувства на соответствующих отрезках спинного мозга.

— Вот это — пингала, великий солнечный поток, — подтвердил на ломаном английском наш переводчик Акхил Pao.