Алехандро Рёммерс - Возвращение Юного принца

Юный принц уже собрался возразить. Наверное, хотел что-то сказать в защиту сорной травы, но я глотнул воздуха и заговорил снова:

– Почему те, кто лишает нас иллюзий, зачастую нравятся нам больше тех, кто их дарит?

Вопрос застал его врасплох. Отлично. Мне сейчас требовалось, чтобы он молчал.

– Не доверяй тем, кто вдребезги разбивает твои мечты и говорит, что якобы делает это для твоей же пользы. Чаще всего они ничего не предлагают взамен!

Я вдруг подумал о древнем обычае убивать гонца, принесшего плохую весть. Может, была в этом какая-то мудрость, пусть и жестокая? За годы своей жизни я убедился: в большинстве случаев вести оказывались ложными или же у гонцов были иные намерения. Иногда вести были вполне правдивыми, но я был бессилен что-либо изменить и потому предпочел бы узнать о случившемся как можно позже.

– Рано или поздно рассыпаются все мечты и меркнут все сны. Говорят, что жизнь – это тоже сон, от которого мы просыпаемся, умерев. Правда, и смерть также называют сном, и тогда пробуждением становится новое рождение. Поверь мне: твой друг подарил тебе самого прекрасного в мире барашка. Такого, о каком ты мечтал и какого видел в снах. Единственного барашка, о котором ты мог заботиться и который вместе с тобой гулял по твоей маленькой планете. Разве ты не наслаждался его обществом, любуясь на закаты? Разве по ночам ты не шел проведать его, чтобы вам обоим не было одиноко? Разве ты не догадывался, что он принадлежал тебе, поскольку ты его приручил, а ты, в свою очередь, принадлежал ему? Не сомневаюсь: тот барашек был куда реальнее и живее, чем барашек на фотографии. Ведь фотография запечатлела какого-то неизвестного тебе барашка, а подаренный летчиком барашек был твоим.

Я вдруг понял, почему не вожу с собой фотографий дорогих мне людей. Образы, которые я храню в своем сердце, гораздо ярче и живее любых снимков.

– Спасибо тебе, – сказал Юный принц и обнял меня.

Потом он склонил голову мне на плечо и вскоре заснул.

Мы ехали вперед, а вместе с нами бежало время. Приближались сумерки. Впереди показалась деревушка. Там имелась небольшая гостиница, в которой я рассчитывал заночевать. Машин на шоссе не прибавилось, но появились признаки человеческого жилья. Теперь вдоль дороги тянулись белоствольные тополя. Кое-где они служили естественной стеной, оберегавшей огороды от пронизывающих ветров. На холмах виднелись домики и обнесенные колючей проволокой пастбища, где паслись овцы. Отсюда было не рассмотреть, сколько их там.

В отличие от кратких закатов на планете Юного принца, сумерки в Патагонии длятся долго. Природа затихает, и половина неба расцвечивается широкими полосами розового, сиреневого и пурпурного цвета. Это предвечернее зрелище было настолько красивым, что мне захотелось разбудить Юного принца. Пусть и он полюбуется.

– Ты посмотри, какая красота! – воскликнул я, указав на горизонт и буквально на секунду оторвав взгляд от дороги.

– Осторожно! – закричал Юный принц, но было слишком поздно.

Что-то глухо ударилось о передний бампер. Машину тряхнуло. Я вдавил педаль тормоза. В зеркале заднего обзора я увидел белое, довольно крупное животное. Оно лежало на дороге. Вероятно, это была сбитая машиной овца. Когда мы остановились, я выскочил наружу, чтобы проверить бампер. Юный принц с явным недоумением посмотрел на меня и пошел в противоположную сторону. Догадываясь, что он хочет помочь сбитому животному, я сказал:

– И не пытайся. Помнишь, как нас тряхнуло? После такого удара бедняге уже ничем не поможешь. Мы бессильны что-либо сделать.

Но Юный принц бежал к сбитому животному, выкрикивая на бегу:

– Днем ты учил меня, что мы всегда можем что-то сделать, даже если убеждены в обратном.

Его слова звенели у меня в ушах, когда я осматривал бампер. Только вмятина, и больше никаких повреждений. Теперь слова Юного принца звенели у меня в мозгу. На мгновение мне вдруг показалось, что мое сердце жестче металлического бампера и такое же холодное. И все же, невзирая на жесткость и холодность, оно не разучилось быть добрым и откликаться на беду.

Мне стало неловко. По сути, Юный принц меня отчитал, напомнив мне мои же слова. Я направился к нему. Подойдя ближе, я увидел, что он сидит на земле, а на его коленях покоится голова здоровенного белого пса. Юный принц обнимал и гладил умирающее животное. Пес дрожал в предсмертных судорогах, однако меня поразила великая нежность, исходившая от моего спутника.