Джеймс Кервуд - Рассказы

Ночной разгул только еще входил в силу, когда Альдос вышел на длинную, освещенную улицу. С десяти и до одиннадцати часов ночи здесь было самое излюбленное время для гульбы. Даже харчевни и рестораны в это время были набиты битком. Он медленно шел по улице, пока, наконец, не наткнулся на толпу, окружавшую медведя с его всадницей. Альдос без труда протиснулся в самую середину и здесь прежде всего поискал глазами Дебара.

Не найдя его, он перевел их на девушку, которая остановилась всего только в пяти футах от него. Когда она обернулась в сторону Альдоса, то в глазах у нее светилась какая-то дьявольски притягательная сила.

Несколько секунд он смотрел ей прямо в лицо. Если бы он не был к ней так близко, то даже и не заметил бы, как быстро произошла в ней перемена, и это выражение в глазах сменилось вдруг ласковым заманиванием, точно у сирены. Это произошло почти моментально. Как только она увидела его, ее взгляд сразу же остановился на нем. Он заметил, как она быстро задышала, сжала вдруг губы, вздрогнула и стала отворачивать в сторону глаза, в которых сразу исчезло выражение сластолюбия и кокетства, составлявшее приманку для зрителей. Затем она проследовала мимо него и снова заулыбалась и закивала им головой. Когда она съехала на улицу, то Альдосу припомнились слова Блектона: «Это – любовница Кульвера Ранна». И он подумал: не это ли было причиной того, что она так странно на него посмотрела?

Он вошел в танцевальный зал. Зал был битком набит, главным образом, мужчинами. Но кое-где среди них мелькали истасканные лица публичных женщин. Их сразу десять пристало к какому-то одному мужчине, и их резкие голоса и наглый смех перекрыли говор мужчин. 6 дальнем конце визжали под аккомпанемент пианино, скрипка и кларнет. В воздухе носился запах винных паров.

Несколько минут Альдос вглядывался в этой громадной палатке в лица толпы, но все еще не находил Дебара. Затем он вышел из нее и, продолжая идти по освещенной улице, зашел в харчевню Ловака. С десяти и до двенадцати часов ночи здесь было так же многолюдно, как и в танцевальном зале. Альдос был знаком с Ловаком. Это был венгр, и вся его харчевня была переполнена русскими, поляками, литовцами. Именно здесь они получали свой национальный борщ, от которого до самого неба пахло луком и чесноком. Иногда сюда заходил поужинать и метис Дебар, и Альдос принялся за поиски. Но тут подошел к нему сам Ловак и сообщил ему, что уже давно не видел Дебара. Тогда Альдос отправился дальше.

Он заглянул еще в дюжину ресторанчиков и в десятки разных распивочных, где до хрипоты работали граммофоны. Остановившись около какой-то табачной лавочки, он зашел в нее купить сигар. Там оказался еще один покупатель. Он закуривал сигару, и свет от большой висячей лампы преломлялся в его бриллиантовом кольце. Из-за зажженной спички он посмотрел на Джона Альдоса, и глаза их встретились.

– Здравствуйте, Джон Альдос! – воскликнул он.

– Добрый вечер, Кульвер Ранн, – ответил Альдос.

На какое-то мгновение нервы у Альдоса напряглись, как сталь. Кульвер Ранн сверкнул белыми зубами. Альдос тоже улыбнулся. Они обменялись холодными, суровыми, чуть не враждебными взглядами. Каждый понял, что оба они были непримиримыми врагами, потому что враги Куэда тем самым становились врагами и Кульвера Ранна. Альдос беззаботно перешел к стеклянной витрине, в которой были выставлены сигары. Своей белоснежной рукой Кульвер Ранн остановил его.

– Позвольте вам предложить мою, Альдос, – пригласил он, открыв перед ним серебряный портсигар. – Мы никогда еще не имели удовольствия покурить вместе.

– Никогда, – ответил Альдос, принимая от него сигару. – Благодарю вас.

Когда он зажег ее, то глаза их встретились опять. Альдос опять направился к витрине.

– Полдюжины самого высшего сорта, – обратился он к приказчику, стоявшему за прилавком, а затем и к Ранну: – Позвольте и мне угостить вас!

– С удовольствием, – отвечал Ранн и затем, посмотрев на него в упор, спросил: – Что вы поделываете здесь, Альдос? Приехали сюда для наблюдений?

– До некоторой степени. Это место вообще меня интересует.

– Оживленный городишко!

– И даже очень. Мне кажется, что именно вы составляете главный гвоздь в его движении.

На секунду глаза Ранна потускнели, и выражение губ сделалось черствым, но затем зубы сверкнули опять. Он принял намек и не сразу нашелся, что ответить.

– Я не устал делать и то немногое, что делал, – сказал он. – А если вы, Альдос, сейчас собираете материал для ваших произведений, то не сумею ли я в чем-нибудь вам помочь? Конечно, если вы еще побудете в нашем городе.